– Верно, командор, мы тогда еще месяц товарища Директора в тайге искали. Рекорд скорости даже не занесли в Книгу Рекордов. Не поверили. Я так считаю, что исключительно данный аппарат способен переломить ход событий.

– Уж не хочешь ли ты сказать…?

– Обменяла у охранников на палас ручной работы.

– Это тот, что нас Директор в химчистку просил сдать?

– Так точно, командор. Мне приятно сообщить вам, командор, что экспериментальный аппарат под кодовым именем "Магаданский скорый" в настоящее время валяется где-то у меня в грузовом отсеке.

Инструкции запрещают командирам подразделения "000" лично разыскивать в грузовых отсеках необходимое оборудование. Для этого есть второй номер. Но там же, в инструкциях, есть пункт мелким шрифтом, что "…если команда занята нетрадиционными видами работ…". Поэтому я лично, не страшась трудностей, помчался в лабиринты полок и стеллажей.

"Магаданский скорый" отыскался в бункере с песком для посыпки горных тротуаров во время схода лавин. Песок мы давно израсходовали и вместо него засыпали две тонны сахарного песка. Три ложки на стакан не просто так дается. Понимать надо.

Уже в кабине, выдергивая универсальным гвоздодером гвозди, и срывая бирки с артикулами, я поинтересовался у Милашки:

– Насколько безопасно использовать аппарат в создавшейся обстановке.

– Российские инженеры уже тысячу лет без гарантии работают, – гордо объяснила спецмашина. – Все надежно до поры до времени. Если Директор во время плутания по тайге ничего не повредил, то и с вами, командор, может ничего не случится.

На вопрос, почему Директор, имея столь надежную технику, самостоятельно не вернулся на выставку, Милашка скромно промолчала. Директор сам себе Директор, когда захотел, тогда и вернулся.

– Тонковата оболочка для открытого космоса, – прозрачный, словно змеиная шкурка материал неприятно холодил кожу. Серебряный ранец за спиной оказался непривычно тяжелым. Но многочисленные провода, обмотанные синей супер клейкой лентой, и прозрачные трубки, перепутанные в заводских условиях, вызывали невольное уважение. На рабочий комбинезон "Магаданский скорый" не залазил, пришлось скидывать с себя все до последней нитки. Оставил только майорские погоны. На добрую вечную память и на удачу.

– Маску кислородную не забудьте, – напомнила спецмашина. – И шнурочки тщательнее завязывайте. Чтоб не просквозило. На левом рукаве панель управления движением. Видите рычажок с четырьмя рисками. Вперед, вправо, влево, самоуничтожение. Там же компас встроенный и сухой паек.

– А это? – ткнул я в правый рукав.

– Надувная шлюпка. Внутри запас сухих спичек и аварийный буй. Аптечка просрочена, но пластыри можно использовать, если пробоина обнаружится. Теперь надевайте связь-колпак. Фонариком помигайте. Ближний свет, дальний свет. Правый поворотник, левый, стоп-сигналы. Отлично. Стеклоочистители ручные, но думаю, вам ими воспользоваться не придется. Двигатель, как говорилось, на спине, обогреватель, если холодно станет, на груди. Лишний раз на кнопки не нажимайте. Аппарат до конца испытания не прошел.

– Чертовски красив, – я посмотрел на себя в зеркало, поморщился, но большего не сказал. Если у русского спасателя, кроме погон на теле ничего нет, то и в этом случае он останется русским спасателем.

– Больше ничем помочь не могу, командор, – сказали динамики. – А ваш парадный мундир я обязательно сберегу. Передам Директору, если что.

Возвратившаяся от топок команда застыла в шлюзе дверей. Когда первое оцепенение прошло, янкель бросился к аптечке, где у нас оставались пластыри от психического расстройства. А третий номер Герасим, умница голова, обошел меня, похлопал по нижней части опытного оборудования и промолчал. Что было ему несвойственно.

– Ну, так я пошел? – отправляться в опасный полет не хотелось. Но Директорские глаза преследовали меня и торопили. – Старшего не назначаю. Искренне верю, что вернусь.

– Ну-ну, – каркнул второй номер, на всякий случай всовывая мне за пояс пару психических пластырей.

Что еще может сказать самый смелый командир спецмашины подразделения "000"? Зачем слова, когда звания и должности надо оправдывать не громкими словами, а мужественными действиями.

Рискуя ежесекундно свалиться, я забрался по лестнице в верхнюю шлюзовую башню. Проклятые гасители пламени, закрепленные на пятках, мешали правильной перестановке ног. Задраил люк, отрываясь от реального мира и переходя в боевой режим. Закрыл перчаткой глазок Малашкиной камеры и перекрестился.

Мало ли что в журналах пишут. Не за квасом в круглосуточный гастроном собрался. Боевой вылет на экспериментальной технике без гарантийного срока.

– Милашка, командир в верхней башне! – голос мой напоминал звуки приемника, спрятанного под цинковым ведром.

– Командор!

– Открывай башню и дай ориентировку.

Воздух из башни вырвался с резким свистом и меня обволокла тишина звезд.

– Переедаю на вашу связь-кислородную маску ориентировку. Для удобства координатная сетка гвоздиком нацарапана. Двигайтесь туда, где звезда красная горит.

И я двинул положенный рычажок к отметке "Вперед". То место, которое похлопал ладошкой Гера обдало жаром, я услышал, как за спиной рождается жуткий рев, и меня выкинуло из Милашки со скоростью, о величине которой я мог только догадываться.

Российские инженеры не зря карандаши лазерные тупят.

Махина спецмашины удалялась от меня несколько быстрее, чем положено для поддержания стабильного психического состояния. Для того, чтобы не впасть в преждевременную панику, я вытащил пластыри и, вспомнив Боба доброй командирской мыслью, нацепил их на то место, которое наиболее сильно припекало.

– Вижу американскую штучку, – доложился я после пяти минут стабильного полета. Русская техника самая удобная в управлении. Оборудование летело ровно, без скачков, согласно заданному маршруту. Сзади немного жгло от ранца, спереди согревал замерзающее тело командира обогреватель.

– От вас до Объекта километр. От Объекта до ГРУ пятьсот метров. Столкновение через две минуты, – сообщила беспристрастная Милашка всхлипывающим голосом.

Для настоящего спасателя две минуты, как для президента первый срок. При известном желании таких дел наворотить можно!

– Иду на сближение с Объектом. Постараюсь увести его с траектории.

– Какой он? – послышался голос любознательного Боба. Переживает, наверно, за инженерную мысль своих бывших засекреченных соотечественников.

– Маленький снаряд. Хвост, как у метеорита. На вид меньше моего, нет, твоего, Боб, кулака. Но если я не успею, и этот маленький Объект столкнется с ГРУ нас ничто не спасет. Будет очень большой "бум".

– Минута, командор! – было слышно, как стучат расшатанные от дикой скорости шестеренки Милашки.