– Ты знаешь, какая часть тела у тебя самая лучшая? – нарушив его мысли, спросила она.

Он улыбнулся. Открыв глаза, он заметил, что Синтия лежит рядом, опершись на локоть.

– Не это, – толкнув его в плечо, сказала она. – Я говорила о твоих губах.

Она была так близко, что он ощущал ее дыхание на своем лице. Ему казалось, что он слышит биение ее сердца, он видел даже темные ободки ее голубых глаз.

– Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Синтия? – спросил он хрипло.

Она склонила голову, словно его слова заставили ее всерьез задуматься, затем вздохнула и ответила:

– Пожалуй, нет.

Его тело, напряженное, как натянутая струна, обмякло. Принц не скрывал своего разочарования.

Она перекатилась на спину. Теперь они поменялись местами. Она закинула руки за голову (облегающее платье творило чудеса с ее грудью… ну, не то чтобы он так уж откровенно смотрел на нее). Принц лег на бок, опершись на локоть и повернувшись к Синтии лицом.

– Почему? – проводя по ее розовым губам, спросил он.

Она тоже могла похвалиться красотой своего рта.

– Почему что? – прошептала она.

– Почему ты не хочешь, чтобы я поцеловал тебя?

– О, я хочу, чтобы ты поцеловал меня… но…

Он ощутил, как незнакомое чувство полноты и радости охватывает его с новой силой.

– Но это гибельный для нас путь. Для меня так точно.

Она с сожалением вздохнула.

Он кожей чувствовал ее горячее дыхание и не пытался понять логику ее рассуждений. Все его мысли были заняты Синтией.

– Но почему? – задыхаясь, спросил он.

– Потому что ты принц, а я… простолюдинка. Так не бывает. Тебе надо жениться, руководствуясь интересами своего народа.

Ему хотелось смеяться.

– Синтия, мы в Америке. Классовых различий здесь не существует. Или я должен напоминать тебе об этом?

Ему на мгновение захотелось рассказать ей правду, признаться, что он на самом деле никакой не принц. Но он сдержался. Ему не хотелось разрушать установившуюся между ними связь. Кроме того, он все еще волновался о судьбе компании, понимая, что Синтия входит в число его личных врагов.

– Но ведь ты испанский принц. Не надо убеждать меня, что ты можешь жениться по собственному усмотрению. Наверняка тебе с детства внушали чувство королевского долга и прочее.

– Нет.

– Не верю.

– Я женюсь на той, которую выберу сам, – раздраженно заявил он.

С чего это их разговор перешел на тему брака? Поцелуй – это одно, но торжественное «я согласен» – совсем другое.

– В любом случае ты будешь искать себе другую жену, – выпалила она. – Прагматичная, деловая, стоящая двумя ногами на земле акула бизнеса, да еще и в совершенстве владеющая ненормативной лексикой, вряд ли считается подходящей кандидатурой.

– А мне нравится твое умение оперировать ненормативной лексикой.

Он хотел немного взбодрить Синтию, но она проигнорировала его замечание.

– Готова поспорить, что дядя-король уже присмотрел для тебя какую-нибудь европейскую принцессу. У принца Ренье есть дочки или внучки?

– Синтия, – с упреком сказал он. – Я не собираюсь жениться ни на какой принцессе.

– У тебя порочный рот, Феррама.

– О да, – согласился он, и его улыбка была красноречивее слов.

Она укоризненно покачала головой, не отводя взгляда от его губ. Ее настойчивость приводила его в волнение. «О, лучше перевести разговор в более безопасное русло». Он все еще не отошел от разговора о женитьбе.

– Скажи, почему ты никогда не плачешь? – спросил он, зажав между большим и указательным пальцем шелковистый локон.

Ее волосы были мягкими, как шелк, и принц даже поднес их к лицу, чтобы полнее насладиться легким цветочным ароматом.

Синтия молчала, увлеченная его игрой. Наконец она сказала:

– Мать оставила меня, когда я была совсем крошечной. Ей было всего шестнадцать. Она не была замужем. Бабушка вырастила восьмерых детей… в Ирландии, но Сиобан… моя мать… оставалась для нее маленькой девочкой, ребенком, которого хотелось пестовать и баловать. Дедушка умер еще до того, как она появилась на свет.

П. Т., прижав ладонь ко рту, задумчиво смотрел на Синтию. Она погрузилась в воспоминания, взор ее затуманился. Принц искренне сочувствовал ей, ведь как никто другой знал, что такое быть покинутым в юном возрасте. Что говорить… Его собственный отец вылетел из семейного гнезда еще до того, как там появились первые птенцы.

– А твой отец? – спросил он.

Она покачала головой.

– Я никогда не знала его. Он был американским студентом, приехавшим в университет Дублина по обмену. Наверное, он обещал жениться на моей матери. Она отправилась с ним в Чикаго, но он так и не выполнил своего обещания…

Синтия беспомощно пожала плечами.

– Продолжай, – поглаживая Синтию по руке, чтобы хоть как-то поддержать, попросил принц.

– Спустя девять месяцев бабушка приехала к дочери. Сразу после получения телеграммы о моем рождении. В то время мама жила в приюте для бездомных.

– О Синтия!

Как ужасно, что малышке суждено было появиться на свет в таком месте. Принц вспомнил свои детские годы в Пуэрто-Рико.

Она вздернула подбородок.

– Мы выжили, и это самое важное. Так или иначе, но как только бабушка приехала в Штаты и сумела выбить для нас маленькую квартирку, Сиобан тут же спихнула на нее все обязанности по уходу за ребенком. У нее не было работы. Она жила на пособие, тратя все на одежду и развлечения. Если бы не пайки, которые нам выдавали, мы бы голодали. Как только у Сиобан появился новый приятель, она исчезла. Байкер, который любил путешествовать по стране. Любитель поискать смысл жизни. – Синтия с горечью взглянула на принца. – И он его нашел. Они умерли от передозировки. Мне было всего два года.

Она говорила бесстрастным голосом, и принц решил, что ее гнев, раздражение и злость остались в прошлом. Она была похожа на него. Разве не он плакал последний раз семнадцать лет назад? А когда Синтия проливала слезы?

– Это бабушка отвезла тебя в Ирландию?

– Нет. Мы остались в Чикаго и сначала надеялись, что мама образумится. Позже, когда мы узнали о ее смерти, бабушка уже работала на швейной фабрике. Она начала новую жизнь. Все ее дети… мои дяди и тети… были взрослыми. Со своими семьями. Она решила остаться.

– Должно быть, она была очень сильной женщиной.

На ее лице появилась улыбка.