Мохаммад плавно увеличил обороты, двигатели послушно отозвались могучим ворчанием, и, взбивая за кормой белый бурун, катер отвалил от пирса. Следом за флагманским катером командира двинулись две большие моторки с двумя десятками темнокожих пиратов, вооружившихся по полной программе: Орехов без труда разглядел три пулемета и парочку гранатометов. «Калашниковы» были практически у всех…

Три пиратских суденышка уходили от берега все дальше, превращаясь в едва видимые точки почти у самого горизонта, когда на длинном причале, где теснились бесчисленные лодки, баркасы и катера, появились Вашуков и Джексон. Морпех и наемник явно спешили, намереваясь выйти в море следом за пиратами – специально для этого еще два дня назад спецназовцы арендовали у местных рыбаков две подходящие быстроходные посудины.

Однако дорогу к стоянке плавсредств им сразу же преградили два молчаливых темнокожих парня, вооруженных автоматами, стволы которых более чем недвусмысленно намекали белым мореходам, что путь к причалу закрыт.

– Ребята, вы чего? – недоуменно переглядываясь и опасливо поглядывая на автоматы, спросили белые, всеми силами демонстрируя дружелюбие и заискивающе улыбаясь. – Мы на рыбалку собрались, можете пойти посмотреть – в лодках и снасти приготовлены… Что тут у вас – очередная война или переворот какой?

– Нельзя, – один из бандитов щелкнул пластиной предохранителя и с металлическим лязгом передернул затвор. – В море выходить запрещено. В другой раз порыбачите!

– Ну, родной, а вот тут ты неправ. – Вашуков молниеносно сделал скользящий шаг вперед и влево, развернулся, перехватывая ствол правой рукой, и ребром левой резко ударил бандита по горлу. Нечто подобное одновременно с морпехом проделал и Джексон, обезоруживая и выводя из строя и второго автоматчика. – Совсем нюх потеряли, салаги копченые! Они еще будут нам указывать, когда и куда ходить… Давай, давай, сэр, поспешаем – нам еще их догонять. Только бы Орехов сгоряча дури какой не сотворил, а то пристрелит его Мохаммад, и все дела…

…Эсминец из объединенной эскадры военно-морских сил НАТО встретил танкер «Неаполь» даже чуть раньше назначенного для рандеву судов времени. Командир эсминца обменялся с капитаном танкера приветствиями, и военный корабль начал выполнять маневр разворота, чтобы дальше идти параллельными курсами до самого Суэцкого канала. Капитан «Неаполя» наконец-то облегченно вздохнул, хотя и не отказал себе в удовольствии поворчать по привычке: ведь первоначально командование объединенных сил обещало выслать для сопровождения два военных корабля. Но быстро успокоился, справедливо прикинув, что один эсминец – это все же лучше, чем ничего. Под орудия военного судна пираты точно не сунутся – побоятся, шакалы черномазые…

– Черт побери, старпом, что они творят?! – Капитан «Неаполя», багровея от негодования и сжимая внушительные кулаки, не отрываясь, смотрел на непонятные маневры эсминца, явно намеревавшегося совершить разворот. – Немедленно запросите их командира – куда это он собирается улизнуть?!

Старший помощник, не медля ни минуты, послушно связался с радиорубкой и через несколько минут, растерянно и чуточку виновато поглядывая на разъярившегося начальника, доложил, что командир эсминца только что поймал в эфире сигнал SOS, посланный с какого-то сухогруза, следующего милях в пяти позади танкера.

– Дайте мне связь! – Капитан нервным движением выхватил из рук старпома трубку переговорного устройства; раздраженно путаясь в кнопках, толстым пальцем нашел-таки нужную и почти заорал в микрофон: – Капитан, вы что же такое творите, а? Да как вы смеете оставлять мой танкер без прикрытия именно сейчас, когда мы ползем мимо этого чертова пиратского гнезда?! Что? Да плевать мне, что вы «командир», а не «капитан»! Я спокоен! Сколько? Хорошо, можете исполнять свой «долг морской чести» – идите, спасайте сухогруз, чтоб он… Да, я тоже надеюсь, что за час-другой с нами ничего не случится. Но я буду вынужден, слышите, буду вынужден подать рапорт вашему командованию! Все, отбой связи… Сволочь… Кретин. Хотя бы десяток матросов с оружием оставил бы – так нет!.. Старпом! Передайте в машинное отделение: пусть переведут машины на «самый полный!»

…Пока капитан танкера вел переговоры с командиром эсминца, катер Мохаммада с выключенными моторами лениво дрейфовал по синим волнам залива, мерно приподнимаясь и покачиваясь на легкой зыби.

– Появился? Отлично! Делайте, что хотите, но мне нужно по меньшей мере сорок минут. Отбой связи!

Сомалиец отшвырнул в сторону трубку спутникового телефона и, поворачиваясь к пленнику, ощерился в улыбке, которую нельзя было назвать иначе как «зловещей». Орехов мрачно всмотрелся в лицо Мохаммада, и ему совершенно не понравились возбужденно-отрешенное выражение и какой-то сероватый оттенок кожи пирата. Сомалиец же, поблескивая белками темных глаз, объявил:

– Вот и все, дружок. Эсминец мои люди отвлекли – командир-дурак бросился спасать никому не нужный сухогруз… А мы с тобой, русский, сейчас вспорем черное брюхо танкера, нашего величайшего из китов! Это и будет атакой века, клянусь Аллахом! Ты сгоришь. А я уйду, и потом… Страшно, а, русский?

– Конечно, страшно, – вполне серьезно кивнул подполковник, непроизвольно шевельнув прикованной к борту рукой.

– Не бойся, ты же воин, мужчина, – поворачивая ключ зажигания, возбужденно сказал Мохаммад. – Ты умрешь быстро. Просто испаришься в жарком пламени. Думаю, это будет совсем не больно…

Если бы над районом, где разворачивались события вокруг «Неаполя», барражировал вертолет, то с высоты можно было бы увидеть любопытную картину. Поблескивающую миллионами солнечных бликов бледно-синюю гладь залива утюжила темная махина танкера, а с юга к ней неумолимо приближались три суденышка: торпедный катер Мохаммада, металлическая посудина под управлением Джексона и надувная лодка, в которой находился подполковник Вашуков. Каждое из плавсредств оставляло за кормой медленно расходящийся светло-пенный след, а все три следа напоминали гигантский трезубец, в котором центральным и самым длинным был «зубец» с катером сомалийца на острие…

– Этого не может быть… Проклятье! – Капитан танкера опустил бинокль, в который ясно рассмотрел несущиеся по направлению к его судну три катера, и прямо на глазах хранивших молчание подчиненных превращался из багроволицего, самоуверенного морского волка в растерянного и бледного, откровенно жалкого старика. – Старпом, командуйте… Командуйте аврал! Быстро задраить все люки и двери. Привести в полную готовность все средства пожаротушения! Да пошевеливайтесь, дьявол вас подери!!! Неужели не видите, что это пираты?! Что б они передохли все, собаки… И эсминец со всей командой вместе с ними!

…Вашуков до упора выжал рукоятку управления дросселями, и надувная лодка, задорно шлепая подпрыгивающим на волне носом, изо всех лошадиных сил мощного мотора стремилась догнать более скоростной катер Мохаммада.

«Ни черта не получится, – с беспощадной ясностью понял морпех, с наивным упорством пытаясь поддать еще хотя бы немного газку. Он покосился на автомат, лежавший под рукой, прикинул расстояние и, проклиная все на свете, готов был взвыть от бессилия. – Нет, стрелять нельзя! Лодку бьет на волне, стрелять придется с одной руки – ствол сразу уведет… Одна шальная, неточная пуля – и запросто можешь или Ореха пристрелить, или в торпеду угодить. Где там Джексон? У него движок, кажись, посильнее будет… Танкер-то, вот он – рукой подать! Мохаммад уже понял, что времени для атаки у него ни хрена не остается. Ему надо выпускать торпеды и круто ложиться на разворот, иначе он в борт танкера вмажется…»