– Скажи, Соня, тебе не было страшно? – тихо спросила я. – Ведь ты же пошла не только против закона, но и против заповеди «Не убий». Только Бог имеет право давать или отнимать жизнь…

– Их жизнь была никому не нужна, как и твоя, – убежденно и совершенно спокойно ответила она.

– Но таких людей много, что же, ходить и убивать всех подряд? – Господи! О чем мы говорим?! Ей не разговоры нужны, а смирительная рубашка.

– Не стоит тратить на них время, пока они никому не мешают. Ты мешала жить мне и Игорю, теперь вот мешаешь жить Ивану. Значит, тебя нужно убить, – просто и как-то буднично изрекла Соня.

– Давай спросим у него самого, может, все не так, как ты думаешь. – Я все еще пыталась ее в чем-то убедить, понимая, насколько это бесполезно.

– Хочешь меня обмануть? Ты знаешь, что околдовала его. Он добрый, скорее сам умрет, чем пожертвует кем-то, даже такой никчемной шлюхой, как ты.

Я встала из-за стола и решительно двинулась к двери.

– Знаешь что? По тебе, милая, психушка плачет. Чувствую, если еще немного послушаю твои бредни, сама мозгами двинусь. Разбираться во всем, что ты мне тут только что наплела, дело не мое, а специалистов узкого профиля… А я, пожалуй, пойду. У меня еще дел сегодня полно, да и Коля, наверное, заждался. Ты без меня чай допивай, хорошо? – Я уже почти достигла двери. Осталось только руку протянуть…

– Нет, – голос Сони прозвучал удивительно спокойно, – сделаешь еще шаг и умрешь немедленно, прямо здесь.

Я удивленно обернулась и обалдела. На меня смотрело черное дуло пистолета, зажатого в Сониной руке.

– Спокойно, вернись за стол, тяни время, – услышала я тихий голос Ивана. Видимо, он стоял за дверью. Интересно, как давно? Неужели он слышал весь рассказ этой ненормальной? Тогда не исключена еще одна трагедия. Теперь Ванька на всю жизнь утвердится в мысли, что он убийца… Господи! За что нам еще и это?!

На ватных ногах я вернулась к столу и села.

– Некрасиво так уходить, сама попросила объяснить тебе, что к чему, а теперь хочешь сбежать, – укоризненно покачала пистолетом Соня, – так воспитанные люди не делают.

– Так вроде ты мне все уже объяснила, – пожала я плечами, – вот и пошла…

– Я разве не сказала тебе, что ты сегодня отсюда не уйдешь? – удивилась собеседница и напомнила: – Ты должна умереть.

Меня даже затошнило от страха.

– Но ведь этим ты сильно подставишь своего дорогого Ивана.

– Почему это? – подозрительно прищурилась Соня.

– На посту не должны находиться посторонние, оружие его в чужие руки попало, – лихорадочно начала перечислять я первое, что пришло в голову, – да и потом, что ты собираешься делать с моим трупом?

– Так ты же ничего не расскажешь, вытащу тебя на улицу подальше от поста, и все. В чем проблема? – нахмурилась она.

– Нельзя для убийства пользоваться пистолетом Ивана. Мне тоже небезразлична его судьба, – решила я подыграть ненормальной. – Если уж мне все равно суждено уйти (я не смогла сказать «умереть»), ради того, чтобы Ваня был счастлив, то тогда давай вместе подумаем, как сделать это, не повредив ему.

– Я рада, что ты поняла, – обрадовалась Соня, – и тебе, и мне так легче будет. Вообще-то я не собиралась пользоваться этим пистолетом. После смерти Игоря я боюсь рисковать понапрасну. Стараюсь ограждать Ваньку от всего этого. Он ведь еще больше упертый, чем Игорь. Я даже не уверена, что он правильно прореагирует, если узнает… Глупостей наделать может, потом сам же жалеть будет… Но я в безвыходном положении оказалась… Твой приезд на пост стал для меня неожиданностью. Хорошо хоть Ванька оставил здесь китель с пистолетом, а то все могло бы сорваться на фиг.

Я не услышала, но почувствовала, как Иван при этих словах заскрипел зубами в бессильной ярости.

– Ты только, пожалуйста, сиди спокойно, не дергайся, а то мне волей-неволей придется стрелять. Ладно? – попросила маньячка. – Дай подумать немножко. Мне пока ничего путного в голову не приходит. У меня был очень приличный план, как тебя устранить, но только завтра. Сегодня не получилось, а завтра я хотела тебе в сахарницу насыпать яд. У меня сестра в аптеке работает, они там сами лекарства делают и яды тоже используют. Я у нее спросила, какой самый сильный, она мне и показала. Видишь, он беленький, совсем как сахар. – Она достала из кармана пузырек с белым порошком. – Пока Наташка звонила, я его забрала из сейфа.

– Так, может, и оставим все до завтра? – осторожно намекнула я. – Сейчас Иван вернется, ты ему ничего не говори, я тоже не скажу. Посидите, чайку попьете…

Глаза Сони затуманились, было видно, что разум капля за каплей постепенно покидает ее мозг.

– Нет, он сказал, что больше чаю не хочет. И нельзя тебя отпускать, опять в город сбежишь, ищи тебя потом. Да ведь и сахар ты теперь не станешь есть, с ядом-то? – хитро прищурилась ненормальная.

Я вспомнила о просьбе Ивана тянуть время и спросила:

– А машину мою ты зачем подожгла? Стоило ли так рисковать? Тебя ведь многие видели, могли поймать даже.

– Ну, за это мне даже стыдно, – потупилась Соня, – я ведь женщина, и у меня могут быть маленькие слабости. Ничего особенного в этом нет… Ладно, раскрою секрет, все равно никому не расскажешь. Я тебе просто завидовала. Все представляла, какая ты в постели, то да се, что в тебе Ване так нравится, – девушка покраснела от смущения, – а потом поняла, что ты не лучше меня, просто одеваешься красивее, ну, держишь себя по-модному. И машина, конечно. Для мужчин автомобиль много значит. Я тебе по секрету скажу. Знаешь, когда я деньги увидела, то первым делом решила, что куплю машину и сдам на права. Ну, с этим проблем не было бы, сама понимаешь: муж-гаишник. Вообще, я с этими деньгами знаешь какая шикарная стала бы! Ванька опять в меня влюбился бы.

– Так ты же замуж собиралась, – рискнула вставить я. Очень уж ее логика меня заинтересовала.

– Ну и что? – не смутилась собеседница. – Мы с Игорем правда в ЗАГС собирались… Но это потому, что Иван меня разлюбил. А если бы он захотел, то Игорь подарил бы меня ему обратно. Я тебе говорю, они как братья были. Все делили пополам. Я так об этом мечтала, по ночам перед сном представляла, какими глазами посмотрит на меня Ванька, когда я приеду к нему на машине, с сигаретой в зубах и в шляпке. Когда все сорвалось, мне так плохо было. Я даже заболела. Сестра хотела врача вызвать, да мамка не позволила. «Ты хочешь, чтобы Соньку все ненормальной стали обзывать? Не надо никаких лекарей. Так перебесится». Наташка мне укол какой-то тогда сделала, но мне совсем ненадолго от него получше стало… Похороны Игоря я вообще плохо помню. А потом понемножку отходить стала. Ребята мне очень помогли, особенно Коля с Иваном. – Глаза у Сони снова затуманились, руки дрожали. Она запросто могла нажать на спуск.

– Ты бы положила пистолет на стол, – осторожно попыталась я повернуть ее мысль немного в сторону от навязчивого желания убить, – давай хоть чаю попьем, пока ты ничего не придумала.