– Или как его там…

– Он сказал, что ты видела его в коридоре, когда он поджидал Катерину.

– То есть, когда я ушла с Порфирием, он был рядом?

– Ты не видела его?

– Нет.

– Вот болван!

– И он, значит, хотел убрать меня как свидетеля? Иными словами, убить?

Марго отвела глаза:

– Выходит, что так…

– Знаешь что, – Лионелла взяла телефон. – Не буду я тебе помогать.

– Почему?

– Меня хотели убить, а ты молчала. Чем не причина?

– Прости-и-и-и меня!

– Тебе лучше оформить явку с повинной. Глядишь, годок сбросят.

Марго снова зажмурилась и что было сил замотала головой:

– Нет. Никогда.

– Это лучше, чем под руки – в воронок.

– Ну, хорошо…

Лионелла показала ей телефон:

– Звоню?

– Кому?

– Следователю Фирсову.

Схватившись за лицо, Марго молча кивнула.

Утром следующего дня Лионелла вышла в коридор и остановила первую попавшуюся медсестру:

– Простите, в какой палате лежит Ольшанский?

– Красавчик? – Она улыбнулась. – Вы не первая. У нас все пациентки бегали на него смотреть. И даже врачихи.

– В какой он палате?

– В четырнадцатой.

Поправив волосы и заглянув в пудреницу, Лионелла пошла в указанном направлении. Зайдя в палату, остановилась.

Кирилл лежал поверх одеяла. Одна его рука была забинтована до плеча. Обожженная щека – покрыта какой-то мазью. Увидев Лионеллу, он сразу прикрыл ее здоровой рукой.

– Спасибо тебе. – Она прошла и села на кровать у него в ногах.

Он нехотя ответил:

– На моем месте каждый бы так поступил.

– Да ну тебя! – Она улыбнулась.

– А как ты хотела? Чтобы я тебя бросил? Нет, Машка, живи. Мучайся.

– Хочу тебе рассказать…

– Ну.

– Терсков, хозяин отеля, – внук нашей Марфуши.

– Знаю.

– Откуда?

– Фирсов заходил. Все рассказал.

– И про Марго?

Он кивнул:

– Она всегда была тварью. Жалко бедную Катерину. Эти двое ловко ушатали ее.

– Мишель Петухов бросил Марго.

– Никуда они друг от друга не денутся. Сидеть будут в соседних камерах.

– Теперь нужно думать, как тебя из всей этой истории вытащить.

– С чего это вдруг ты заговорила об этом?

– До тех пор пока убийца не найден, тебя будут подозревать.

– Отобьемся.

– Я и говорю: отбиваться будем вместе с тобой.

– Тебе нечего делать, Машка? Займись своим мужем.

– А я и не думала о нем забывать. Я люблю своего Льва.

– Знаешь… – Он помолчал. – Звучит странно, но я рад. Хоть у тебя задалось.

– О чем ты?

– О том, что очень перед тобой виноват.

Они оба замолчали. Первой молчание нарушила Лионелла. Ее вопрос упал веско, словно тяжелое яблоко на рыхлую землю:

– В чем твоя вина?

– Ты и сама знаешь.

– Скажи.

– В том, что я поверил ей, а не тебе. Знаю, все было неправдой.

Лионелла пораженно застыла:

– Когда ты узнал?

– Уже после того, как ты вышла замуж.

– Кто рассказал?

– Какая теперь разница.

– Никакой. – Она грустно кивнула. – Я уже давно простила тебя, Кирилл.

– Я сам себя не простил. С тем и живу.

Лионелла взяла его за здоровую руку, но Кирилл отдернул ее:

– Не нужно меня жалеть. Я – подлец.

– Ты меня спас.

– Я уже сказал: любой бы на моем месте…

– Перестань! Ты все переводишь в шутку. А мы говорим о серьезном.

– Ну, если о серьезном, хочу поделиться с тобой одной мыслью.

– Что такое?

– Ты же хорошо помнишь Марфушу?

– Еще бы.

– Она была доброй, незатейливой старухой. Когда умерла Инесса, я говорил – оставайся, но она вернулась в свою деревню. Представь себе такую ситуацию…

– Ну?

– Вот сидят они вечером. Марфуша, ее дочь и этот урод.

– Терсков?

– Ведь он ее внук.

– И что?

– Вот и рассказывает им Марфуша, как жила в доме у знаменитого режиссера Ефима Ольшанского. Что ели, пили, куда выезжали…

– Что было в доме, – Лионелла начинала догадываться, к чему он ведет.

– Могла Марфуша рассказать про драгоценности Инессы? – спросил у нее Кирилл.

– Могла и приврать.

– Она ведь доброй старухой была, иначе не отдала бы мне то, что осталось от Инессы.

– А что, если Марфуша рассказала про то, что Инесса перед смертью прятала и перепрятывала свои украшения?

– Во-о-о-от… – Кирилл закивал головой. – И этот урод, иначе не назовешь, решил, что драгоценности Инессы Ольшанской до сих пор спрятаны в доме.

– Но ведь считается, что их украли ее родственники.

– Это официальная версия. Но кто знает, как было на самом деле?

– Никто.

– А еще Марфуша рассказывала, что Инесса записывала, куда прячет шкатулку, чтобы потом не забыть. Думаю, ее дочь и внук знают.

– Ты сам никогда не думал об этом?

– Думал. Но все как-то лениво. Толчка, что ли, не было.

– А теперь есть?

– Теперь есть.

– Значит, ты считаешь…

Кирилл продолжил за нее:

– Терсков решил завладеть домом, чтобы отыскать драгоценности Инессы Ольшанской. Дом втихаря переоформили, а меня, как ненужный атрибут, решили устранить.

– И я понимаю зачем, – сказала Лионелла.

– Скажи.

– Из тюрьмы сделок не оспаривают. В тюрьме сидят тихо.

– Да нет… – Кирилл грустно усмехнулся. – Я имел в виду более радикальный метод устранения – убийство. Фирсов же сказал…

– Но если смотреть шире… – Лионелла ненадолго задумалась и снова продолжила: – Мне кажется, вся эта кутерьма с убийством альфонса была специально подстроена, чтобы засадить тебя в тюрьму. Уверена, что Терсков подговорил Шмельцова…