Лимузин скользит рядом с девушкой. Вблизи, сквозь затемненные стекла, она кажется бледнее, ее светлые волосы теперь кажутся обесцвеченными, а судя по чертам лица, она даже моложе, чем я думал. И поскольку она — единственная белая девушка, которую я увидел сегодня в этой части города, она кажется особенно чистой; ее можно легко принять за студентку Нью-йоркского университета, возвращающуюся домой из Mars после того, как она весь вечер пила коктейль Seabreezee, танцуя под новые песни Мадонны, а потом, может быть, поругалась со своим парнем, каким-нибудь Ангусом или Ником или… Поки. Может быть, она идет в «Florent» посудачить с друзьями, выпить, возможно, еще один Seabreeze или, может быть каппуччино, или стакан воды Evian. В отличие от большинства здешних шлюх, она едва смотрит на лимузин, медленно тормозящий рядом с ней. Вместо этого она непреднамеренно мешкает, делая вид, что ей неизвестно, что на самом деле означает этот лимузин. Когда открывается окно, она улыбается, но смотрит в сторону. Последующий обмен фразами занимает не более минуты.

— Что-то я здесь тебя не видел, — говорю я.

— А ты просто не смотрел, — отвечает она весьма удачно.

— Хочешь посмотреть на мою квартиру? — спрашиваю я, щелкая зажигалкой внутри на заднем сиденье лимузина, так чтобы ей было видно мое лицо и смокинг. Она смотрит на лимузин, потом на меня, снова на лимузин. Я лезу в свой бумажник из газелевой кожи.

— Мне не положено, — говорит она, глядя в проем темноты между двумя зданиями на противоположной стороне улицы, но когда ее взгляд вновь возвращается ко мне, она замечает протянутую ей стодолларовую купюру, и не спрашивая, чем я занимаюсь, не спрашивая, чего я от нее хочу, даже не спрашивая, не полицейский ли я, она берет купюру и теперь мне позволено перефразировать мой вопрос.

— Ты хочешь поехать ко мне или нет? — интересуюсь я с ухмылкой.

— Мне не положено, — вновь произносит она, но взглянув еще раз на длинную черную машину, на купюру, которую она теперь засовывает в задний карман, на нищего, который шаркает к лимузину, а в покрытой струпьями руке у него зажат стаканчик с монетами, она наконец решается ответить:

— Но я могу сделать исключение.

— Принимаешь American Express? — спрашиваю я, гася зажигалку.

Она все также глядит в темноту, словно ищет там какой-то невидимый знак. Потом она переводит взгляд на меня, и, когда я повторяю: «Ты принимаешь American Express?», — она смотрит на меня так, как будто я ненормальный, но я глупо улыбаюсь, открывая перед ней дверь и говорю: «Ладно, шучу. Садись.» Она кивает кому-то на другой стороне улицы, и я усаживаю девушку на заднее сиденье темного лимузина, захлопываю дверь и запираю ее.

Дома Кристи принимает ванну (я не спрашивал, как ее зовут на самом деле, но приказал ей отвечать только если я называю ее Кристи), а я набираю номер эскорт-службы Cabana Bi и, при помощи золотой карточки American Express, заказываю блондинку, обслуживающую пары. Я дважды повторяю адрес, после чего снова подчеркиваю: блондинку. Чувак на другом конце провода, какой-то старый итальяшка, заверяет меня, что блондинка будет у меня в течение часа.

Обработав зубы ниткой и переодевшись в шелковые трусы-боксеры Polo и хлопчатобумажную футболку от Bill Blass, я захожу в ванную. Кристи лежит в ванне, потягивая из стакана Steuben белое вино. Присев на мраморной край ванны, я наливаю в нее масло для купания Monique Van Frere с травяным запахом и рассматриваю тело, лежащее в молочной воде. Долгое время мои мысли скачут, их захлестывает грязь: ее голова — вот она, я могу ее разможжить; но в ту же секунду мое желание ударить, оскорбить и покарать ее утихает, и я в состоянии спокойно сказать:

— Ты пьешь очень хорошее шардоне.

После долгой паузы, сжимая в руке маленькую, почти детскую грудь, я говорю:

— Я хочу, чтобы ты вымыла свое влагалище.

Она смотрит на меня эдаким взглядом семнадцатилетней, потом обводит им все свое тело, отмокающее в ванне. Едва заметно пожав плечами, она ставит свой стакан на край ванны и опускает руку вниз, к редким светлым волосикам, кладет ее ниже своего плоского, гладкого как фарфор живота, а потом слегка раздвигает ноги.

— Не так, — тихо говорю я, — сзади. Встань на колени.

Она вновь пожимает плечами.

— Я хочу смотреть, — поясняю я. — У тебя очень красивое тело, — говорю я.

Она поворачивается, становится на четвереньки, ее зад приподнят над водой и я перехожу к другому краю ванны, чтобы лучше видеть ее пизду, которую она трогает мыльной рукой. Выше ее запястья я веду свою руку к анальному отверстию, которое я раздвигаю и, мазнув маслом для купания, легонько массирую. Оно сокращается, она вздыхает. Я вынимаю палец, затем он соскальзывает в ее пизду, оба наши пальца оказываются внутри, потом снаружи, потом снова внутри. У нее там мокро и я веду свой влажный указательный палец обратно к ее анальному отверстию: теперь он легко проскальзывает туда до самого сустава. Она дважды тяжело вздыхает и сама насаживает себя на мой палец, продолжая гладить своей рукой пизду. Это продолжается до тех пор, пока не раздается звонок в дверь, — пришла Сабрина. Я велю Кристи вытереться, взять из шкафы халат (только не Bijan) и ждать меня с гостьей в гостиной. Я иду в кухню, где наливаю Сабрине стакан вина.

Однако Сабрина — не блондинка. И после того как мой первоначальный шок проходит, я наконец впускаю ее. Ее волосы — каштаново—светлые, а не настоящие светлые и хотя это бесит меня, я ничего не говорю, поскольку она очень хороша; не так юна, как Кристи, но и не слишком потаскана. Если коротко, сколько бы я ни заплатил, она этого стоит. А когда она снимает пальто, и я вижу великолепное тело, одетое в обтягивающие черные лосины, топ в цветочек и черные остроносые туфли на высоком каблуке, то я успокаиваюсь и моя злость проходит. Почувствовав облегчение, я веду ее в гостиную и усаживаю на белую пуховую софу. Не спрашивая, хочет ли она чего-нибудь выпить, приношу ей стакан белого вина на серебряном подносе из гавайского отеля Маuna Kea. Играет компакт-диск с бродвейской постановкой мюзикла «Отверженные». Когда приходит Кристи в махровом халате от Ralph Lauren, я усаживаю ее на кушетку рядом с Сабриной, они приветствуют друг друга кивком, а сам сажусь напротив в кресло Nordian из хрома и тикового дерева. Светлые волосы Кристи зачесаны назад, а сама она после ванны кажется совсем бледной.

Я решаю, что лучше познакомиться до того, как мы пойдем в спальню, и потому, откашлявшись, нарушаю долгое, но нетягостное молчание.

— Итак, — начинаю я, закидывая ногу на ногу. — Вы не хотите знать, чем я занимаюсь?

Обе они долго смотрят на меня. Неподвижные улыбки застыли на их лицах, они смотрят друг на друга, прежде чем Кристи неуверенно пожимает плечами и тихо произносит:

— Нет.

Сабрина улыбается и, пользуясь подсказкой, соглашается:

— Нет, в общем-то нет.

В крайнем раздражении я с минуту смотрю на них, потом, вытянув ноги, вздыхаю: