– Да, конечно, – ответила она, улыбнувшись. – Так будет лучше всего.

Дуглас кивнул, выпрямился и отошел. Честити вытерла липкие руки ребенка и тоже выпрямилась. Гости собрали свои вещи, облачились в пальто и перчатки и потянулись к выходу, распевая куплеты «Веселого Рождества». Из груди Честити вырвался едва заметный вздох, хотя она и сама не понимала, что ее печалит. Все шло гладко и в полном соответствии с намеченным планом.

В дополнение к прочим своим достоинствам Честити обладала на редкость приятным голосом. Собственно, все три сестры Дункан прекрасно пели, исполняя рождественские гимны в конце полуночной мессы. Сидя у них за спиной в маленькой деревенской церкви, Дуглас слушал, как их голоса сливаются в хоре. На службе присутствовала вся их компания, за исключением Сары и ее гувернантки, и мощный баритон лорда Дункана взмывал к стропилам древней нормандской церкви, заглушая контральто графини, сидевшей рядом с ним.

– Мне всегда казалось, что духовная музыка не должна исполняться с таким рвением, как какая-то популярная песенка, а не обращение к Богу. Как вы полагаете, дотторе?

Дуглас искоса взглянул на Лауру, сидевшую по соседству. У нее был такой вид, словно она крайне не одобряет происходящее.

– На мой взгляд, все здесь чуточку вульгарно, – заговорщически прошептала она. – Итальянцы гораздо тоньше чувствуют сущность божественных песнопений.

Дуглас, не без удовольствия подпевавший энергичному хору, бесстрастно откликнулся:

– Ну, едва ли рождественские гимны можно отнести к духовной музыке. Они выражают радость и как таковые могут исполняться прихожанами со всем воодушевлением, которое они испытывают.

Лаура нахмурилась, словно он разочаровал ее, и, пробормотав что-то вроде «какая бесчувственность», снова уткнулась в свой псалтырь, храня высокомерное молчание среди ликующих голосов, заполнявших церковь.

Интересно, как можно жить, подвергая критике всех и вся. Должно быть, крайне утомительно, и особенно утомительно для окружающих, подумал Дуглас. Служба закончилась, и он преклонил колени вместе с остальной паствой для благословения, ломая голову над способом бегства, который позволил бы ему избавиться от Лауры и оказаться рядом с Честити на пути домой.

Они так и не поговорили, и Дугласу не терпелось восстановить их дружеские отношения. За обедом он сидел рядом с Лаурой на том конце стола, где главенствовал лорд Дункан. Честити сидела чуть дальше, но на той же стороне, так что он даже не пытался перехватить ее взгляд во время еды. После обеда она либо не расставалась с сестрами, либо наливала кофе и оказывала прочие любезности гостям, либо поддерживала сколько-нибудь содержательный разговор.

Он поднялся, как только прозвучали завершающие звуки органа, но Лаура медлила, собирая свои вещи и озираясь по сторонам с таким видом, словно боялась обронить что-нибудь ценное. Дуглас стиснул зубы, с вежливой улыбкой ожидая, пока она встанет и проследует впереди него к проходу. Когда они наконец присоединились к толпе, медленно продвигавшейся в выходу, Честити с сестрами и их мужьями в сопровождении лорда Дункана и графини уже приближалась к дверям.

Компания задержалась у церковного портала, чтобы попрощаться с викарием. Дуглас и Лаура наконец выбрались наружу.

– Великолепная церемония, викарий, – произнес Дуглас дежурный комплимент, полагавшийся в подобных ситуациях.

Викарий просиял.

– Рождественская служба – одна из самых простых, – пояснил он. – Каждый год одно и то же.

– Мне кажется, вы должны пользоваться любой возможностью, чтобы наставлять свою паству на путь истинный, викарий, – заметила Лаура с суховатой улыбкой.

– Да, конечно... но всему свое время, – отозвался тот, явно недовольный ее замечанием, противоречившим благостной атмосфере рождественского утра.

– В жизни достаточно проблем, – мягко вставила Честити. – Люди вправе посвятить один день в году ничем не омраченной радости.

– Да... да, Честити, именно так, – подхватил викарий, снова просияв.

– Ну, не будем больше отвлекать вас от ваших прихожан, Денис. – Лорд Дункан пожал руку священнику. – Полагаю, мы еще увидимся послезавтра на охоте?

– О да, конечно, – с воодушевлением откликнулся тот. – Я не пропущу охоту ни за какие блага. И разумеется, завтрак, – добавил он. – Что может быть важнее традиций?

– Ничего, – мой друг, ничего, – заверил лорд Дункан. – А теперь пойдемте, друзья. Оставим доброго человека его пастве. – И он двинулся во главе собственного стада к воротам кладбища.

– Викарий – охотник, как интересно, – проговорил Дуглас, ловко обойдя остальных, чтобы пристроиться к Честити. – Такое ощущение, будто он сошел со страниц Троллопа.

– Пожалуй, – согласилась она, открывая невысокие ворота, ведущие непосредственно к Ромзи-Мэнор. – И тоже не прочь опрокинуть стаканчик. Впрочем, на этом его сходство с архидьяконом Грантли кончается. – Она повернулась к Констанс: – Грантли любил охоту?

– Не помню, – ответила та. – Пру, ты случайно не помнишь?

Между сестрами завязалась оживленная дискуссия относительно того, в каком из персонажей Троллопа воплотилась страсть автора к охоте, и Дуглас с интересом прислушивался, шагая по замерзшей тропинке к дому. Познания сестер выглядели впечатляюще, а замечания отличались тонкостью восприятия. Дуглас забавлялся, наблюдая, как Лаура то и дело открывает рот, а затем – весьма мудро, с его точки зрения, – закрывает его снова.

По прибытии их ожидали горячий пунш и еще теплые пироги.

– Вас устроит пунш или вы предпочитаете виски, Дуглас?

– Пунш, благодарю вас, Констанс. – Он взял предложенную кружку и вдохнул насыщенный пряными ароматами пар. – Мне начинают нравиться английские рождественские традиции, – с улыбкой вымолвил он.

– Мы тоже их любим, – вздохнула она. – Бедный отец, с тех пор как потерял все свое состояние, постоянно беспокоится, что у нас недостаточно средств, чтобы отмечать Рождество с прежним размахом. Но поместье обеспечивает себя и приносит достаточную прибыль, чтобы оплатить наши лондонские расходы, хотя нам и приходится экономить. – Она пожала плечами. – Ему нелегко смириться с тем, что надо ограничивать себя.

– Очевидно, – отозвался Дуглас нейтральным тоном, недоумевая, с какой стати уже вторая сестра доверяет сведения столь личного характера практически чужому человеку.

– А теперь, если вы извините меня, я должна заняться другими гостями. – Констанс, выполнив свою миссию, улыбнулась и заскользила прочь.

– У меня в спальне есть довольно милый образчик обивочной ткани, дотторе... о, простите, Дуглас, никак не привыкну, – прервал его мысли визгливый смешок Лауры. – Думаю, он будет восхитительно смотреться в вашей приемной. Не хотите взглянуть?

– Боже правый, ни в коем случае, – вырвалось у Дугласа, прежде чем он успел сдержаться, настолько его ужаснула перспектива войти в спальню Лауры.