– Времени нет, – усмехнулась блондинка. – У меня кончаются деньги, и я смогу прожить тут еще пару недель. А как вы думаете, действительно конец света будет в двенадцатом году?

– Я вообще о таком не думаю, – качнул головой Филипп. – В общем, если откровенно, тот мужчина с трубкой – мой знакомый. Он немец, владелец двух пивоваренных заводов и сети баров. Женат, трое детей. Но я, собственно, подошел, потому что вы просто красивая и, как мне показалось, со множеством трудно решаемых проблем. Впрочем, если вас не устраивает мое общество…

– Я вижу, вас не устраивает мое, – усмехнулась женщина.

– Значит, мне можно остаться? – улыбнулся Филипп. – Я могу узнать ваше имя?

– Вера, Березова Вера Александровна. Тебе это ни о чем не говорит.

– Еще как говорит, – развернул он газету. – На твою сестру совершено уже три покушения. Она уволила семь человек, трое из которых в данное время под следствием.

– Жаль, что все попытки оказались безрезультатными, – усмехнулась она.

– Ты ненавидишь сестру? – спросил Филипп.

– Я просто хочу занять ее место, – вытащила сигарету Вера. – А будет она мертвой или живой, меня это совершенно не волнует.

Он, щелкнув зажигалкой, дал ей прикурить.

– Сколько ты готова заплатить за смерть своей сестры? – раздался хрипловатый голос с кавказским акцентом позади Веры.

– В данное время, – не поворачиваясь, спокойно ответила она, – у меня нет такой суммы. После ее гибели в течение двух недель я займу место Марии, и тогда готова дать миллион евро.

– Сколько? – опешил Филипп.

– Миллион евро, – выпуская дым ему в лицо, повторила она. – Но никаких обязательств в письменном виде и прочего я давать не буду.

– А если ваше предложение записано на пленку? – спросил Филипп.

– Я не думаю, – усмехнулась она, – что вы шантажисты. И вообще, – потушив сигарету, она встала. – Если будет серьезное предложение, я готова его рассмотреть вечером в ресторане. Разумеется, счет оплачиваете вы, – и пошла в сторону кабинок переодевания.

– А она не так глупа, как говорили, – глядя ей вслед, заметил плотный седоусый грузин. – И по-моему, стоит сыграть в эту рулетку. Правда, условия будут немного другие. С ней будет говорить Георгий, а представишь его ты.

– Хорошо, – кивнул Филипп.

«А это реальный шанс убрать Машку, – думала Вера. – Но они попросят чего-то большего. Поломаюсь немного и соглашусь. Не будет сестрицы, я возглавлю компанию, и никому до меня не добраться», – усмехнулась она.

– Значит, он просто не хочет меня видеть, – думала, стоя на балконе, Маша. – Собственно, он мне тоже безразличен. Ну конечно, – вздохнула она, – жизнь, можно сказать, спас, и что, – сердито прошептала она. – Почему я постоянно думаю об этом бородатом дикаре? – усмехнулась она. – С его появлением я меньше стала помнить Андрея, – призналась себе Мария. – Хранитель, – отчетливо проговорила она. – Звучит-то как! Он и меня сохранил дважды. А ведь мне он нравится… – прошептала она, – но и он, и я понимаем, что ничего у нас не может быть. Хотя, – она прищурилась. – Нет, – помолчав пару минут, вздохнула Маша. – Не может…

– Мария Александровна, – приоткрыв дверь, проговорил телохранитель. – К вам Суханов.

– Я занята, – ответила она.

– Извините, – прикрыл дверь телохранитель. – Работа на первом месте.

– Оно и понятно, – спокойно согласился Леонид. – А я хотел побриться, кретин, – прошептал он и быстро пошел назад.

– Значит, здесь, – вздохнул Леонид. – Надеюсь, ты не обманул, генерал. Впрочем, это только предположение. – Сев на каменный пласт, он закурил. – Что-то я волнуюсь, – кивнул он и выпустил дым. Посмотрел с вершины сопки на большой поселок, лежавший километрах в семи.

Окровавленный мужчина со связанными руками валялся на полу.

– Плесни на него, Цицин, – прикурив папиросу, кивнул офицер НКВД. Молодой мордатый мужчина с закатанными по локоть рукавами гимнастерки вылил на голову валявшегося ведро воды. Простонав, тот помотал головой.

– Живучий, паскуда, – хохотнул подтянутый лейтенант НКВД и сильно ударил валявшегося в левый бок.

– Погоди, Романов, – остановил его третий сотрудник. – Ну, не надумал говорить, Суханов? – Он пальцами взял за волосы и приподнял окровавленное лицо лежавшего. – Ты только шепни, где япошки клад спрятали, и всё. Мы тебя даже домой отпустим.

– Врешь, – хрипло бросил тот. – Убьете вы меня. Поэтому и молчу. Бейте, суки! – он хотел плюнуть, но окровавленный плевок сполз по подбородку.

– Ну, тогда держись, тварь, – гэпэушник с силой ударил его подбородком об окровавленный бетонный пол.

– Убьешь ты его, Лапин, – качнул головой старший лейтенант. – Может, он действительно ничего не знает.

– Вот так и батька его в восемнадцатом году подыхал, – зло вспомнил худощавый в штатском. – Ни полслова не выбили. Он, сука, еще ударил нашего Кротова и зубами в горло ему вцепился. Пришлось пристрелить. Но Кротову он горло прокусил. Умер тот. И этот, видишь, чего делает? – он ударил связанного ногой в живот.

– Знаете, товарищи, – кивнул головой Прохоров. – Мне лично всё это не нравится. Кому надо, пусть тот и выбивает признание. Его бы в больницу надо, а то помрет, и тогда вообще ни хрена не узнаем. Да мне этого и не надо, – заявил он. – Я не палач…

– Эй, – присел рядом с головой Суханова штатский. – Ты живой? Воды, Цицин, – властно выкрикнул он. Тот вылил на голову Суханова еще одно ведро. – Да он почти готов, – кивнув, штатский встал.

– Ты, Прохор, пригляди, а мы медика свистнем, – сказал гэпэушник и, вытолкнув Цицина, вышел.

– Штурмовой, – услышал Романов тихий стонущий голос. – Там… – из его рта хлынула кровь.

Леонид качнул головой. Он вспомнил монолог генерала Романова:

«…В общем, что я помню, это отдельные слова – Штурмовой и там что-то спрятано. Я не говорил про это никому и сам сюда не ездил. Знаешь, до сих пор глаза твоего деда помню. В общем, там зона была, вся Колыма в зонах, собственно. Но ты подумай, может, слышал чего от отца или брата? Увезли тебя отсюда пацаном. Это все, что я тебе сказать хотел. Ради этого, наверное, и жил. Следил я за тобой все время. И в училище ты благодаря мне поступил. Ты же вроде как сын врага народа, но я состряпал тебе совсем другую биографию. А где этот Штурмовой, я даже не знаю. И где похоронили деда, тоже не знаю. Ну, как обычно. Его ж с Колымы в Москву привезли специально. Есть такой, точнее, был, полковник Румин, имени-отчества не помню, так вот он очень этим делом интересовался. Я постараюсь проверить, где он сейчас и кто из его родных где живет. Это, собственно, все, что я знаю…»