Однако, спустя несколько мгновений, наш путешественник снова весь ссутулился и, едва ли не воровато озираясь по сторонам, пополз дальше. Нет, Скит мог не беспокоиться, его никто не слышал. Быть может, лишь некоторые лесные обитатели, да редкие морские рыбы, неосмотрительно подплывшие в такой сильный шторм слишком близко к берегу. «Чего это я так испугался? – подумал он про себя. – Ну крикнул разок, с кем не бывает? Может, я хотел отпугнуть подальше дикую лао. Говорят, они в последнее время стали часто выходить из леса». «Впрочем, нет, – продолжил он размышлять, – чего лукавить-то, все это страх. Обыкновенный страх и ничего более. Все мы боимся, там…» – он махнул щупальцем в сторону города, уже и вовсе не заботясь, как бы это могло выглядеть со стороны. «А вот там… – тут он посмотрел на остров, уже, видимо, недостижимый для него сегодня, – там страха нет. Во всяком случае, он не такой всеобъемлющий, как в нашей, цивилизованной, так сказать, жизни. Звери, вон, тоже боятся. Но тогда они убегают, и страх их остается позади. А мы что? Так и живем всю свою жизнь, боясь лишнее слово сказать или сделать что-нибудь „не то“. И нет у нас уже, наверное, ни сил, ни возможности избавиться от всего этого».

Скит тоскливо посмотрел вперед. До перешейка, что он наметил себе в качестве цели сегодняшнего похода, было еще так далеко. А он уже устал. Устал бороться и с этим ветром, и с песком, по которому так трудно было ползти. Да и от своих собственных мыслей, не дававших ему покоя. Если бы он как следует сосредоточился, отбросил все ненужное, перестал думать и отвлекаться на разные мелочи, он бы, конечно, достиг цели. А так, – лишь самого себя замучил, нидокуда не дополз, да и не додумался ни до чего путного. Скит сел. Что было делать? Ведь уже и вечер должен был скоро наступить. А в такую погоду этого вполне можно было и не заметить. Желания же ползти вперед у него к тому моменту и вовсе не осталось. Да и назад, тут он снова посмотрел по направлению к дому, ползти тоже было как-то лень. «Что же мне, – спросил он себя вслух, – тут, что ли, ночевать оставаться?» Но нет! Все же он был йонтра. Цивилизованный и разумный житель этой планеты. Пусть, вон, дикие звери спят вот так на природе, которая для них и стол, и кров. Такая жизнь была не для него.

Покопавшись во внутреннем кармане своего безразмерного плаща, Скит достал портативный квантовый переговорник, набрал номер, и уже через несколько минут над ним повис вызванный им городской дежурный флаер. Водитель которого, после того как Скит, пыхтя и бормоча что-то неразборчивое, залез вовнутрь, еще долго, молча и с явным недоверием поглядывал на него: «Что этот йонтра делал тут один в такую погоду? Прятался он от кого-то или, может, прятал что? А, может, сообщить об этом властям? Пусть принимают меры к этому явному изгою нашего цивилизованного общества».

24. Время

– Расскажу-ка я вам, уважаемые слушатели, о времени, – Скит Йонтра вылез из-за стола, щелкнул клювом и принялся переползать из стороны в сторону. – Все вы, конечно, знаете, что это такое. Однако не всем из вас, наверное, известно, что времени бывает два типа, и что второй тип времени, помимо обыкновенного, так сказать, физического, есть время биологическое. Впрочем, и этот факт, возможно, известен некоторым из вас. Ну а если и так, то мне сегодня, пожалуй, и легче придется, потому что мой рассказ будет посвящен как раз этому типу времени.

Ни для кого не секрет, что время, по крайней мере, физическое, создается веществом. Само пространство, если его понимать таковым, каково оно есть, то есть абсолютно пустым, находится вне времени, поскольку не способно меняться. Да и чему там меняться, собственно, если оно пустое. Происходят, конечно, и в пустом пространстве так называемые флуктуации, когда из ничего рождаются пары частиц-античастиц. И хотя они почти мгновенно исчезают, но тем не менее за период своего существования все же успевают вызвать некоторые временные колебания. Впрочем, как я уже сказал, все это процессы весьма скоротечные, которые, пожалуй, можно было бы сравнить лишь с обыкновенной пеной, – тут Скит Йонтра поглядел на прибрежные океанские волны, которые накатывали на золотистый пляжный песок и растекались по нему шуршащей и колышущейся пеной. – Мдам-льк, – продолжил он, – так вот, пена. Но я, конечно, не буду сейчас подробно останавливаться на физике времени неживой природы. Просто так уж случилось, что в мире живых существ время ведет себя примерно так же и имеет точно такие же законы.

Вы никогда не замечали, например, что в городе время течет как будто чуть медленнее. Ну, то есть все вокруг вас, наоборот, меняется быстрее, однако вы сами как-то отстаете от этого процесса. И вот уже недели проходят и месяцы, а иногда и годы, а вы все такими и остались как прежде, и только лишь сожалеете, что время прошло так незаметно. Или вот другой пример. Наверняка вы встречали таких представителей, да в общем-то любых рас, которые всю свою жизнь, так и остаются как будто бы детьми. Нет, они, конечно, стареют физически. Однако духовный их мир совершенно не развивается и, словно замерев в периоде еще детства, таким и остается до самой их старости. И только перед самым концом, эти, я бы сказал, несчастные, вдруг спохватываются и начинают осознавать, что их жизнь прошла, в общем-то, впустую. И позволю себе еще и третий пример: когда иные, но уже напротив – яркие личности, прожив, быть может, и не слишком долгую по физическому времени жизнь, успевают столько всего придумать и совершить, что другим бы, наверное, и на две их жизни хватило. Все это и есть примеры так называемого биологического времени, которое существует само по себе и от времени физического никак не зависит.

Но что же порождает это время второго типа, как я его назвал. Да любое живое существо. Мы с вами – есть источники этого времени. Сама жизнь, что в нас теплится – его источник. Но, как и с временем физическим, с этим типом времени также возможны разного рода процессы и изменения. Примеры, которые я только что привел, являются, по сути, прямым подтверждением этих слов. То есть наше с вами «живое» время также можно, при определенных условиях и сжимать, и растягивать. Его, пожалуй, можно иногда и вовсе остановить,