Трое бойцов выразили полное одобрение словам бригадира.

– Я – второй! – тут же заявил один.

– Почему это ты? – агрессивно возразил другой.

– Кончили гнилой базар! – гаркнул Рябой. – Киньте на туза, кто за кем…

Тимофей Смирнов по прозвищу Уж лихорадочно пытался придумать, что можно сделать. И понимал, что не сможет сделать ничего. Проклятая слабость! Проклятая беспомощность! Он спал, когда эти уроды ворвались в квартиру. Уж знал: когда человек спит, раны заживают быстрее. И он все проспал! Себя, Надю… Самое отвратительное ощущение – когда не можешь защитить близкого человека!

Даже сейчас Ужу потребовалось бы не больше минуты, чтобы избавиться от наручников. И еще десять секунд, чтобы перестрелять этих отморозков. Ближайший автомат висел на плече бандита в шести метрах от Ужа. Один хороший бросок, пустяк.

Хорошего броска не получится. Проклятая слабость! Но Уж все-таки рискнет… Он должен рискнуть…

– Я тебе сказал: оставь ее в покое! – Кочко выхватил пистолет и направил его на Рябого.

Тот нехотя отпустил Надину ногу, медленно выпрямился.

– Ну давай, мент, стреляй, – лениво процедил он.

Палец Кочко слегка надавил на спуск… и остановился. Бойцы Рябого целились в него из автоматов.

– Стреляй, ментяра позорный… – проговорил их бригадир, неторопливо приближаясь к Кочко.

Телефон зазвонил в самый подходящий момент.

Кочко опустил пистолет, кивнул на Ужа.

Рябой подхватил его, легко, как ребенка, перекинул с дивана в кресло у стола. Уж скрипнул зубами, на лбу выступил пот… Было очень больно, но когда Рябой поднес трубку к его уху (трубку второго телефона снял Кочко), голос Тимофея был совершенно спокоен.

– …Лучше не бывает, – бодро произнес он. – Ты далеко?

– Значит так, – начал доклад возвратившийся с рекогносцировки спецназовец, – один сидит в машине, второй – у подъезда. Закрылся между лоз, сука такая, только голова и жопа выглядывают, но скрытно никак не подойти.

– Да… – протянул лейтенант. – Прикид у нас приметный.

– Мой человек, – сказал Алеша, – рекомендовал попробовать сверху. Это реально?

– Сверху? – Глаза лейтенанта блеснули. Вся его группа тоже оживилась. – Это вариант. Трос у нас есть?

– Метров тридцать.

Лейтенант прикинул:

– Третий этаж… На троих хватит. Интересно, сколько их там?

– До восьми человек, – сказал ходивший в разведку. – В джипяре третьим рядом сиденья поставлены.

– Значит, будем исходить из того, что в квартире может быть шестеро.

– Кто-то из людей Сурьина мог оказаться предателем, – предположил Алеша. – Иначе как они без стрельбы в квартиру попали?

– Допускаем и это, – кивнул лейтенант. – Нас четверо (Алексея он в список не включил), значит, делаем так: идем сверху, с крыши, один – через люк, остальные на тросах – в окна… – Тут он вспомнил, что ему поручено охранять Шелехова и поправился: – Двое – в окна. Ты (водителю) останешься здесь.

– Трое, – возразил Шелехов. – Лейтенант, я не хрупкая барышня.

Командир спецназовцев подумал немного, потом кивнул. Минус один боец – это в полтора раза ослабленная штурмовая группа.

– А предупредить своих сумеешь? – спросил он.

– Попробую…

Телефон снова зазвонил.

Двое бойцов, карауливших двери в ожидании визитера, тут же развернулись в сторону комнаты. Рябой, маячивший у окна, тоже повернулся. Кочко приложил палец к губам, подал знак третьему бандиту. Тот упер в затылок Ужа ствол автомата, а свободной рукой прижал к уху трубку, Кочко взял параллельный.

– Это я, – раздался в трубке голос Шелехова. – Прости, задержка. А ля гер, ком а ля гер. В общем, осень еще далеко, но птицы уже летят…

– …Птицы уже летят, – сказал Алексей, когда три фигуры в камуфле, отталкиваясь от грязно-синей стены пятиэтажки, стремительно заскользили вниз. Видел их не он один. Водитель в джипе уже вываливался из машины, поднимая автомат. Алеша был готов: пистолет в его правой руке был уже наведен на ожидаемую цель. Упражнение «бегущий кабан» он всегда выполнял безошибочно, а бандит, на свою беду, двигался намного медленнее кабана…

…Грохот выстрела на улице на долю секунды опередил «пришествие с небес». Рябой успел развернуться к окну… И, получив страшный удар двумя ногами в грудь, грохнулся спиной на стол, проехался по нему и врезался головой в паркет.

Боец, уткнувший ствол в затылок Ужа, рефлекторно нажал на спуск. Но Уж был готов: секунду назад он сам надавил затылком на ствол, а потом резко отдернул голову в сторону, автомат «нырнул» стволом вперед. Правое ухо Ужа надолго потеряло способность слышать, зато очередь не разнесла ему череп, а полоснула по бедрам Паши Кочко.

Второго шанса хлебаловский боец не получил, потому что сразу две пули вошли ему в голову, избавив от печального осознания своей ошибки.

В общем, активная часть операции заняла чуть меньше минуты.

Результатом ее были еще четыре трупа (три в квартире, один – на улице), двое пленных и один удравший. Алеша мог бы подстрелить хлебаловца, давшего стрекача, но не стал. Атакующая сторона потерь не понесла, но тоже сочла необходимым отступить. Алеша позвонил Куркову. Объяснил ситуацию, попросил быстренько прислать кого надо, прибраться и забрать на время Надежду. Тем временем спецназовцы вытащили трупы из квартиры на лестницу.

Курков примчался лично, через пятнадцать минут. С ним прибыл адвокат, еще дюжина бойцов и прикормленный опер из местного отдела. Только после этого Алеша позвонил Табидзе, сообщил о перестрелке и намекнул, что, по его мнению, имело место взаимное истребление двух противоборствующих структур.

Табидзе фыркнул, но от реплики, кому и кого следует учить, воздержался.

Убедившись, что к встрече следственной группы все подготовлено, Курков отбыл, увозя с собой Надю и тяжелораненого Кочко. Шелехов, Уж и спецназовцы тоже уехали, прихватив для «дружеского» разговора старшего инспектора Рябчикова, ухитрившегося во время захвата не только остаться в живых, но даже не получить серьезных повреждений. Но, судя по выражению лица старшего инспектора, он не считал, что ему повезло. И был абсолютно прав.

Арендованный на сутки тренажерный зальчик в подвальном помещении оборудован был бедновато. Но те, кто его арендовал, качать мышцу не собирались.

– Об одном жалею, – сказал устроившийся на топчане Уж, глядя на Рябого, качественно закрепленного на привинченном к полу сиденье, – Салаватика с нами нет… Большой мастер собеседования. А как виртуозно ножиком пользуется. Сразу видно, что мясник в третьем поколении.

Рябой, бледный и потный, с ужасом глядел то на окружавшее его железо, то на тех, кто, похоже, намеревался опробовать это железо на его организме. Вообще-то Рябой неплохо переносил боль, но перспектива стать калекой…