Она была прекрасна.

– У меня возникла мысль получше, – услышал Стюарт свой хрипловатый голос. – Позвольте вам помочь.

Ее улыбка погасла.

– Вы сошли с ума. «Вы безумец».

– Да, – согласился он. – Вы мне позволите?

У Верити закружилась голова, перехватило дыхание.

– Вы же знаете, я ни в чем не могу вам отказать, – еле слышно отозвалась она.

Если были на свете слова, которые бросили бы Стюарта на колени, то именно эти, которые он услышал. Ему захотелось пасть рядом с ванной, обнять ладонями лицо сидящей перед ним женщины и целовать ее всю, даже маску на лице. Но вместо этого он вытащил из ящика полотенце.

Развернул его на вытянутых руках, как всегда делал Дурбин.

– Сюда.

Верити медленно встала, и вода стекала с ее тела, прекрасного, как у Венеры Кабанеля: маленькие груди, углубление пупка и пышные бедра, от которых у него мутилось в глазах.

Верити наклонилась, чтобы выбраться из ванны. Стюарт не мог отвести глаз от ее торчащих сосков такого томительного темно-розового цвета.

Мадам Дюран завернулась в полотенце. Пока она вытиралась, Стюарт разыскал халат и протянул его ей. Женщина повернулась и сбросила полотенце, и ему на миг открылся вид ее спины и роскошных округлых ягодиц. Потом она накинула халат.

Тусклый свет не позволял рассмотреть цвет халата – материал тускло блестел, словно молодая луна серебрила быстрые воды ручья. Женщина затянула пояс потуже. Конечно, у мадам Дюран не было девятнадцатидюймовой талии. Зато она могла похвалиться нежными плечами и стройной шеей. И Стюарт был готов выполнить любое ее желание.

– Вам холодно?

Она покачала головой. Ванная комната была маленькой, а радиатор огромным. Стюарт изнывал от жары в своей одежде.

Он задул свечу.

– Снимите маску.

– Зачем? – прошептала Верити. Тем не менее послышался мягкий шелест рукавов о волосы. Ее руки торопливо развязывали узел на затылке. – Вы не сможете меня увидеть.

Стюарт не ответил. Взял ее за плечи и повернул лицом к себе. Пальцы принялись исследовать ее черты, осторожно и тщательно, словно на ощупь Стюарт пытался воссоздать ее зрительный образ.

– Мне и не нужно вас видеть, – сказал он.

Стюарту хотелось лишь вспомнить ощущение ее кожи, тепло щеки, пульс на виске. Высечь ее лицо в своей памяти – разлет бровей, мягкость мочки уха, полноту слегка прикушенной нижней губы.

– Поцелуйте меня, – прошептала Верити.

– Только в мечтах.

Стюарт на ощупь добрался до кресла и сел.

– Подойдите. Сядьте сюда, – выпалил он. Гробовое молчание было ему ответом.

Спустя долгую минуту мадам Дюран прошептала:

– Кажется, вы вполне понимаете, что делаете. Вам уже приходилось это делать?

Он раздвинул колени.

– Нет. Только в воображении.

И воображение никогда не подводило.

Женщина слабо застонала, и Стюарт услышат, как она движется в темноте. Ее вытянутая вперед рука схватила его предплечье и немедленно отдернулась. Повернувшись к нему спиной, она села на край кресла между его ног. Колено Стюарта упиралось в ее бедро.

– Прижмитесь ко мне спиной.

Женщина повиновалась. Стюарт стиснул зубы – настолько ошеломительным оказалось прикосновение ее закутанного в тонкую ткань бедра. Он пришел в полную боевую готовность.

– Я вас нигде больше не трону, – пообещал он. Точнее, напомнил самому себе.

– Жаль, – отозвалась она.

– Тише. Ни слова больше.

Иначе он действительно сойдет с ума.

Стюарт раздвинул полы ее халата. Пальцы коснулись мягких влажных завитков. Мадам Дюран послушно раздвинула ноги. Сердце Стюарта билось, как у застигнутого на месте преступления вора. Рука двинулась вглубь.

Там она тоже оказалась влажной – но не от воды. У Стюарта захватило дух. Такая мягкая, шелковистая, гладкая. Неотразимо-возбуждающая. «Жаль», – сказала она. Хорошо, он зайдет дальше. Его уже ничем не остановить.

Стюарт закрыл глаза. Нет, эта женщина заключила сделку с его совестью! Он будет ласкать ее, только чтобы сделать ей приятное. Не себе.

Он принялся осторожно гладить ее там, где она истекала влагой. Женщина протяжно вздохнула, и у Стюарта загорелись уши.

– Покажите, что следует делать, – попросил он. Скорее, умолял.

Женщина сжала его руку своей и направила движение его пальцев, указательного и среднего, по сочной, чудесной плоти. Откинулась назад, положив голову ему на плечо. Ощущение ее волос, щекочущих подбородок, было почти непереносимым. Стюарт вознесся на небеса. Пал в ад. Жаркий, твердый, жаждущий освобождения. А она, нисколько не заботясь, похныкивала и постанывала, обжигая своим дыханием мочку его уха.

– Сильнее, – потребовала она. – Сильнее.

– Я боюсь сделать вам больно, – возразил Стюарт. Он совсем отчаялся.

– Мне не будет больно. Сильнее.

Стюарт нажал сильнее. Упругие женские бедра, приподнявшись, двинулись навстречу движению пальцев. Вверх, вниз, вверх, вниз. Изумительные движения, ласкающие его возбужденную плоть. Другой рукой она вцепилась в его предплечье. Повернулась и поцеловала чуть повыше воротничка рубашки – жаркие и влажные поцелуи разжигали огонь в его чреслах.

Ее тело напряглось. Мадам Дюран закричала. Его пальцы уловили дрожь. Это уж слишком! Склонившись к ней, Стюарт укусил ее плечо – нет, себе он этого не позволит. Прикосновение его зубов только усилило ее наслаждение. Стюарт почти готов был разрыдаться от благоговения перед ее красотой и смелостью и от жалости к самому себе.

Она затихла. Стюарт, так и не получивший разрядки, томился от мучительного желания овладеть ею прямо сейчас. Женщина снова поцеловала его в шею. Стюарт мгновенно вспыхнул.

– Не надо, – взмолился он.

– Позвольте вас отблагодарить, – серьезно сказала мадам Дюран.

Чудо, что он не кончил прямо тут же.

– Нет.

– Почему?

– Потому что это ошибка.

– Еще серьезней, чем та, что мы уже сделали?

– Это не было ошибкой. Это было...

– Это было невероятным, захватывающим дух приключением, которое он будет помнить многие годы. Стюарт смог только повторить:

– Это не было ошибкой.

Верити тяжело вздохнула, прямо как в трагедии Шекспира. Ее рука обняла Стюарта за шею. Женщина прильнула к нему, касаясь щекой подбородка. Стюарт обнял ее за талию, Он не мог позволить ей просто встать и уйти.

– Спасибо. – Дыхание мадам Дюран было сама сладость, слаще яблока – она съела перед тем восхитительно спелую мушмулу.