Алакарна – большой портовый город.

Но как перехитрить мага и колдунью?

Снова Инос очутилась на лесной поляне, но на этот раз там была Раша. Султанша гомерически хохотала. Она сделала так, что Инос не могла шевельнуться, как однажды в Крас-негаре. Раша захлебывалась от смеха, глядя, как сиды… нет, не сиды, гоблины…

Лиловый рассвет заглянул в окошко. Внизу под окном, казалось, с грохотом ехала вся армия Империи, но зато ночь подошла к концу.

И снова Инос в лесу, только на этот раз вокруг джинны, издеваются над ней, заламывают руки, а на белом сияющем коне ей на выручку скачет Рэп.

Рэп, который остался верен, когда и импы, и джотунны Краснегара предали свою королеву.

Рэп, единственный мужчина, принявший в дар ее поцелуй, не ожидая чего-то большего.

Рэп, который умер за нее.

Рэп, который привиделся ей, когда она выехала из Араккарана.

Безумные грезы!

– Почему ты спишь не на кровати? – требовательно спросил Угиш, толкая Рэпа ногой.

Рэп заворчал, потер глаза и сел. Потом шесть раз подряд чихнул. Через восточное окошко проглядывали слабые признаки рассвета. Все тело затекло.

– Это мне?

– Ага.

Угиш бросил Рэпу одежду – прекрасное льняное платье, новенькое, такое, что впору подумать, будто Ишист сотворил платье специально для юноши. К сожалению, Угиш волочил его по полу, и это было очень хорошо заметно.

В этом месте не было никакой возможности ни умыться, ни побриться. Рэп встал и взял одежду.

– Вот твоя набедренная повязка, отдаю с благодарностью. Угиш пожал плечами:

– Не хочу. Почему я должен одеваться только из-за того, что у нас гости?

– Маме так нравится.

– Ага. А почему ты спал не на кровати?

Рэп провел рукой по волосам и тут же пожалел об этом.

– Потому что там полно мышей.

Огромные, прекрасные глаза мальчика мигнули.

– А мышата есть?

– Есть, – сказал Рэп, – но ты их лучше прибереги на потом. Если ты сейчас перебьешь себе аппетит, мама расстроится.

Угиш неохотно кивнул.

– Ладно. Только обещай, что никому о них не расскажешь!

Когда Рэп вышел на террасу, заря разукрасила розовой акварелью небо, верхушки деревьев, разрушенные башни и сторожевые башенки. Сумрачная Крепость оказалась раз в десять больше, чем он предполагал. Может быть, когда-то в этих стенах шумел целый город, но он давным-давно обратился в руины. Повсюду в зарослях сорняков валялись обломки колонн и статуй.

Крепость, словно горный орел, примостилась в горной долине. Со всех сторон ее окружали горные пики, темные на фоне рассветного неба.

Ишист ждал его вместе с Дарадом и Гатмором. Оба джотунна, здоровые и отдохнувшие, как и Рэп, были одеты в белые платья. На их лицах отразилось облегчение, когда они увидели фавна.

– Я подумал, что вам понравится восход солнца, – заметил Ишист. – А здесь мы в безопасности.

Рэп уже отметил, что террасу окружает невидимый волшебный барьер. Здесь могли быть, как он предположил, и другие заговоры, которых он не мог обнаружить. Ясно было, что их привели сюда не для того, чтобы любоваться восходом.

Долина все еще была погружена в темноту, только кое-где вспыхивали разноцветные сполохи огня – это просыпались драконы. Их рокочущая злоба эхом разносилась в горах. Интересно, могли ли драконы сами вырыть такую ямину, пусть даже начав работу еще до прихода Богов?

– Это Сумрачное Гнездо, конечно, – сказал Ишист, – здесь живет самая большая стая. И вначале их было не меньше. Именно отсюда Олислэйн вел небесное войско, которое разрушило города Амблийского Союза. Именно отсюда вышли Легионы Смерти во Второй Войне Драконов.

Он прервал рассказ, явно наслаждаясь ролью экскурсовода, пусть даже и непрошеного. Рэп не слишком хорошо знал историю, но едва ли тяготился своим невежеством.

А потом, набирая по спирали высоту, из долины начал подниматься дракон. Он казался темным пятном на фоне сизо-розового неба, но вдруг солнце сверкнуло серебром на его чешуе и крыльях. За этим драконом взлетели и остальные. Волшебник молчал.

Эти жуткие чудища были по-своему прекрасны. Вскоре повсюду в небе парили драконы, сотни драконов. Они танцем приветствовали рассвет. То взмывали ввысь, исчезая из виду, то, как ястребы, пикировали к склонам гор, то кружились в хороводах, то, словно стайки рыб, выстраивались в воздушных вихрях. Некоторые из них были не больше пони, другие размером с корабль и старше, чем древнейшие из людских городов. Голоса их грохотали и звенели, словно огромный оркестр. Горы вторили им эхом, и Рэпу внезапно показалось, что он уловил какую-то мелодию, тайную музыку драконьих серенад.

Они сверкали, как жемчужинки, как капельки росы, переливались, как крылья бабочек, как стеклянные шарики. Такого величественного, грандиозного, захватывающего дух зрелища ему еще не приходилось видеть. Он почувствовал, как по щекам побежали слезы. Но разве это имеет значение? Как хотелось, чтобы это увидели Джалон или Инос. И когда последние драконы разлетелись и исчезли вдали, он ощутил опустошенность, но одновременно, непонятно отчего, испытал и душевный подъем.

Юноша вытер слезы и посмотрел на маленького старого волшебника.

– Благодарю вас, господин. Благодарю.

– Тебя встретили благосклонно, парень, – криво усмехнувшись, заметил гном. – Тебе понравилось?

– Это было так прекрасно! Немногим людям доводилось увидеть такое.

– Да, в нынешние времена немногим. – Ишист взглянул на застывшие от ужаса лица двух джотуннов и усмехнулся. – Немногие это заслужили. Что ж, пошли отведаем обед, о котором так пеклась моя жена.

Когда-то этот зал оглашался смехом знаменитых героев, великих королей. Отсюда Алстаэр ушел навстречу своей мрачной судьбе. Здесь пировали Олислэйн и жестокий Джейл и благородные их товарищи сдвигали серебряные чарки во славу своих королей.

Здесь доблестные и прекрасные рыцари произносили великие клятвы. Били барабаны, играли скрипки, плясали, сверкая золотыми одеждами, гибкие плясуньи. Не однажды приходил сюда знаменитый чародей Трэйн и в этой самой зале творил невиданные чудеса в честь Эйлин Прекрасной.

Но теперь не осталось стекол в арках окон, обвалились со стен изящные фрески. Местами паркет сгнил, один неосторожный шаг – и ты летишь в погреб.

В центре пыльного, захламленного помещения, где свободно разгуливали сквозняки, стоял сверкающий стол. Блестел золотой сервиз, сиял хрусталь. Волшебник потрудился на совесть, заметил Рэп про себя, оставалось только гадать, то ли это золото защищено от драконов, то ли это фокус, которым не обманешь дракона. Атальриан, пока они подходили, баюкала младенца, пытаясь одновременно привести в приличное состояние остальных восьмерых детей. Казалось, это семейство увеличивалось раз от разу, когда бы Рэп ни встречал их. Младшие все время выворачивались из своих лохмотьев, а Атальриан не уставала напоминать старшим девочкам и Угишу одевать их обратно. Сам Угиш представлял собой скорбное зрелище.