— Один мертв, сэр. Вон там.

Он не сразу обнаружил тело. Тучный агент лежал в грязи бездыханным.

— Отлично. Надеюсь, кто-нибудь знает, где остальные? Я понятия не имею.

На склонах красных холмов виднелись три точки, двигавшиеся на запад, восток и север с такой скоростью, что позади них вздымались облака пыли. Мортиры выстрелили новыми шумогенераторами, но те были сбиты в воздухе или приземлились далеко позади агентов, не причинив им вреда.

Мортиры выстрелили снарядами с ядовитым газом. Шумогенераторы падали на землю, как брошенные камни. Газовые снаряды устроены сложнее, и Лаури они нравились больше. Они взмывали в небо с резким пронзительным звуком, пока запас топлива не подходил к концу, а затем использовали оставшийся запал для того, чтоб бесшумно взорваться, перечеркнув землю под собой беспорядочными белыми полосами смертоносной пыли.

Вскоре стало казаться, что над холмами стелется белый предрассветный туман.

— Смотрите, сэр!

Лаури с радостью увидел Кин, стоящую на четвереньках в облаке белого газа. Ее окружили черные грузовики, откуда выпрыгивали дюжины линейных в темных масках.

Она с трудом поднялась на ноги.

Лаури на мгновение стало плохо от ужаса, и он безо всякой разумной на то причины опустил телескоп, словно тот делал его для Кин уязвимее. Когда он взял себя в руки и снова направил телескоп в ту же точку, там уже не было ничего, кроме горящих грузовиков, трупов линейных да нескольких выживших, которые окружили нечто, лежавшее на земле, и беспрестанно втыкали туда штыки.

Доносившиеся издалека артиллерийские залпы и дым на горизонте сообщали о том, что кто-то — то ли Аббан, то ли бритоголовый в джинсах — столкнулся с одним из заградотрядов. Наблюдать за этим сражением Лаури удовольствия не имел.

В итоге нашли и доставили в лагерь трупы всех четверых.

Кридмур и Ренато стояли в грязи среди камней к югу от южного забора, опершись на лопаты, тяжело дышали и потели. Они копали могилы.

— Да у тебя талант, Кокль!

— Я много практиковался.

— То-то я вижу. И еще придется. Времена нынче тяжелые.

За последние два дня в Доме умерло пять пациентов. В восточном крыле свирепствовала инфекция. Ренато вызвался выкопать могилы. По-видимому, он считал это покаянием за грехи. Кридмур предложил ему свою помощь.

Готовый в любой момент сделать решительный шаг, он раздумывал, нельзя ли обустроить все так, чтобы ему не пришлось убивать Ренато — тот ему нравился. Но без крови обойтись вряд ли получится.

— Видал я и потяжелее, — сказал Кридмур.

— Не в этих краях. То, что случилось в Клоане...

Вести о клоанской резне достигли госпиталя несколько дней назад. По счастью, внятного описания Кридмура среди этих сведений не было. Дом послал в Клоан отряды для сбора раненых, но линейные отослали их назад. Ходили слухи, что Линия полностью поглотила Клоан. Хуже того, говорили, что Линия установила контроль над Гринбэнком и другими населенными пунктами в окрестностях Дома и что войска Линии патрулируют дороги, обыскивая и атакуя путников, направляющихся к Дому или из Дома.

— Всюду, где есть Линия, неподалеку скрывается ее враг. Война придет и сюда, — сказал Ренато.

— И пройдет мимо. Мы с тобой такое уже переживали. Дом выстоит.

Кридмур знал наверняка, что в данный момент на краю каньона по крайней мере один линейный. Прячется среди камней, глядя на них в длинную подзорную трубу. Они знают, что он следит за ними, а он знает о том, что это известно им. Он не может убить их, а они не могут прикончить его, хотя лопатки так и чешутся в ожидании пули снайпера...

Кридмур засмеялся:

— Дурные времена. Славные времена. Кому и славные времена — дурные. Ты где научился могилы копать?

Ренато на секунду задумался. Он потер красный платок, скрывавший раненную челюсть.

— У хребта Хоуси, — ответил он.

— А я — при осаде Мельницы Хуки, — соврал Кридмур. — Я тогда не был солдатом, вообще бросил воинскую службу. Меня туда по личным делам занесло. Но когда пришли армии, всем пришлось выбирать сторону. Из отхожих мест расползалась зараза — темное смердящее облако. Мне дали выбор: ружье или лопата. Копай могилы или наполняй их. Я выбрал лопату.

Ренато кивнул:

— Да... А мы преследовали отряд из гарнизона Форта Хоуси, а они выслеживали банду какого-то агента, гнавшуюся за одной из армий старой Красной Республики, которая занялась разбоем после блэккэпской битвы, а те преследовали бог знает кого. Я уже сам не помню. И вот поднялись мы в горы...

Кридмур перестал слушать.

В четыре руки они опустили в могилы трупы, завернутые в белую ткань. Кридмур держал ноги.

— Вот и дело сделано. Следующей, сдается мне, преставится старуха Фрэкшен из южного крыла.

Почему улыбнулся Ренато, было неясно, но во взгляде его чувствовалось любопытство.

— Которая кашляет? Не знаю. Держу пари, старый Рут Басроу проснется однажды утром и обнаружит, что исчез и покинул мир, придуманный им самим.

— Басроу — это тот господин, который уверяет нас, что все мы персонажи его снов? Возмутительно. Помяни мое слово, Ренато, его пристрелят прежде, чем он научится исчезать.

— Держи карман шире, Кокль. Этому возмутительному типу Дух шкуру спасет. Вот, пожалуйста: спорим, что Малыш застрелится до конца года? Если выиграю, тебе неделю стиркой заниматься.

— Ха. Вполне возможно. Вполне возможно. А что скажешь...

— Кридмур.

— Что скажешь о старом генерале? Ему уж точно пора в отставку.

— Мир стал бы лучше, если б в нем вовсе не было генералов. Ты какого имеешь в виду, Кокль? Уточни.

— Ну, ты же понимаешь, о ком я... О старом...

— Кридмур.

— Что?

— Лев Аббан погиб.

— Что?

— Кокль? Что случилось?

— Лев Аббан мертв.

— Не может быть!

— Аббан погиб. Кин мертва.

— Какая еще Кин?

— Ее уже нет. Она была с Аббаном, они готовились....

— Я знаю, кто она. Одна из новеньких. Была... Совсем ребенок. Я знал Аббана тридцать лет, мы с ним вместе многое пережили...

— Он мертв. Кин мертва. Уошберн Вздерни-Их-Повыше выжил, но потерял рассудок из-за шумогенераторов. Пьяница Каффи мертв. Аббан отправил на тот свет больше всего врагов. Пьянице Каффи почти удалось сбежать...

— Кокль? Ты слушаешь? Тебе плохо?

— Какая мне разница, скольких он убил? Они должны были защищать нас на обратном пути. Теперь нам придется идти одним!