Мы снова оказались в том узком канале, где встретились. На берегу вдалеке я заметил Каролин, она махала нам рукой.

На этот раз, когда я сходил с лодки, капитан не подал мне руки.

– Еще раз прошу прощения, – виновато произнес я. – С меня новый шарфик. Если я действительно узнаю что-нибудь новое о картине, обещаю поставить вас в известность.

– Не беспокойтесь. Дело совсем не в картине. Но от нового шарфика не откажусь.

Каролин внимательно смотрела, как я выбираюсь на берег, оставив в лодке ее знакомого несколько помятым и с мокрой головой. Мы проводили взглядом отчалившую лодку, и я в самых общих чертах рассказал ей о состоявшейся беседе, признавшись, наконец, что говорили мы в основном об Аликс и о том, что слишком многие люди знают о цели нашего приезда. Каролин ответила, что я слишком остро на это реагирую. Возможно, так оно и было, но мое беспокойство об Аликс достигло предела.

– Я поеду туда, – решил я.

– Куда?

– В Овер-сюр-Уаз.

Каролин удивилась и выразила сомнение в том, что это хорошая идея. Все может быть, сказал я, но вдруг Аликс действительно в опасности; надо ехать. Она уже и так сердится на меня, так какая разница. Присев на ближайшую скамейку, я принялся гуглить, как быстрее всего добраться до места. Каролин села рядом.

– Быстрее всего – самолетом в Париж. Это самый быстрый маршрут, час двадцать минут, – подсказала она, поэтому я забронировал билет на самолет, затем машину из парижского аэропорта. Если верить поисковикам, оттуда до Овер-сюр-Уаза было около часа езды. В общей сложности поездка должна была занять два с половиной часа, быстрее разве что на вертолете.

Каролин предложила составить мне компанию, но я отказался. Поблагодарив ее, я вызвал такси и поехал в аэропорт.

71

Аликс сидела рядом с Финном де Йонгом во взятой напрокат машине, которая на большой скорости мчалась по проселочной дороге. Аликс попросила его вести машину чуть помедленнее.

– Я хотела бы добраться до места смерти Ван Гога живой.

Финн рассмеялся и, держа руль одной рукой, уже в третий или четвертый раз похлопал ее по колену.

– Не волнуйся, я очень хорошо вожу машину.

Аликс убрала его руку с колена и стала смотреть в окно на проносившиеся мимо деревья и дома. Не было ли ошибкой с ее стороны поехать сюда с едва знакомым мужчиной? Но легкий ветерок успокаивающе овевал ей лицо, играя волосами, и Аликс напомнила себе, что поехала не просто так, а встретиться с человеком, у кого есть нечто, по словам Финна, доказывающее существование этой картины.

Проезжая мимо маленькой деревушки с аккуратными каменными домиками, Финн для вида посмотрел на часы, а потом его рука вновь как бы случайно опустилась ей на бедро. Аликс снова убрала ее.

– Я очень надеюсь познакомиться с вашей женой, – произнесла она светским тоном.

– Мы недавно расстались, – ответил де Йонг, но Аликс не очень-то ему поверила.

Ей хотелось, чтобы Люк был здесь – не для того, чтобы защитить ее, с Финном она бы и сама справилась – а для того, чтобы она могла разобраться с Люком. Аликс теперь все время думала, зачем Люк дал Смиту и Ван Страатен телефонный номер ее отца. «Они собирались арестовать тебя». Но как и за что? И какое отношение к этому имела Аника Ван Страатен? Аликс ничего не понимала и сердилась.

Машина промчалась по небольшому мосту; сверкающее солнце отражалось в озере, плоском и блестящем, как стекло. Аликс украдкой взглянула на де Йонга: его губы были решительно сжаты, а руки лежали там, где ей хотелось – на руле.

Они проехали через еще один город: каменные дома, дорожный знак «Шапонваль».

Через несколько миль они увидели указатель на Овер-сюр-Уаз, и Финн свернул в ту сторону. Через несколько минут они оказались на главной площади города, тихой и уютной, там было всего несколько человек.

Аликс с облегчением выбралась из машины и вышла на площадь, которую уже видела на фотографиях. Площадь оказалась больше, чем она себе представляла, и напоминала маленький парк с деревьями по периметру. В центре располагалось квадратное белое здание с французскими флагами, висевшими на балконе второго этажа, ратуша и «Отель де Вилль».

Аликс обернулась, чтобы взглянуть на знаменитый ресторан «Auberge Ravoux» прямо через дорогу, последнее пристанище Ван Гога – верхний этаж пшеничного цвета над рестораном, выкрашенным в бледно-розовый цвет, с кружевными занавесками на окнах.

Финн де Йонг, нетерпеливо расхаживая взад-вперед в центре площади, разговаривал по мобильному телефону, и Аликс перешла на другую сторону. Она посмотрела на гранитную мемориальную доску: «Художник Винсент Ван Гог жил в этом доме и умер здесь 29 июля 1890 года».

К ней подошел де Йонг, и когда она сообщила, что собирается войти в музей, ответил, что у них нет времени: человек, с которым он хочет ее познакомить, скоро будет здесь.

– Я быстро, – сказала она, прошла по стрелкам вдоль боковой стены дома, мимо каменной стены, которая вела к маленькому офису, где смотрительница, молодая француженка с безупречным английским, предложила их проводить.

Она повела их по другой дорожке, окаймленной увитым плющом забором с табличками на нескольких языках, которые кратко описывали этапы жизни Ван Гога: сын пастора, молодой торговец произведениями искусства, начинающий художник – его рождение в 1853 году, его отец – протестантский пастор, ранние уроки рисования в Брюсселе, и его переезд в Гаагу, где он жил с проституткой, известной как Сиен.

– Клазина Мария Хорник, – сказала Аликс. Она знала, что Сиен также была моделью и музой Винсента: они прожили вместе два года, в течение которых Винсент сделал много рисунков и живописных полотен с ее изображением.

– Вы знаете, что с ней стало дальше? – спросила она гида.

– Брат Винсента Тео заставил его расстаться с ней, иначе он отказывался содержать художника. После смерти Винсента она прожила четырнадцать лет, а затем покончила с собой, бросившись в реку.

– Ох, да, я вспомнила… Какой ужас.

– Тео был прав. Она была обычной шлюхой. – Де Йонг поторопил их, повторив, что у них мало времени.

Аликс жалела, что она здесь не одна. Ей хотелось постоять у каждой таблички. Доска «Продолжая рисовать» повествовала о времени пребывания Ван Гога в Париже. «Высокая желтая нота» отсылала к желтому дому в Арле, который Винсент делил с Гогеном. На мемориальной доске под названием «Продолжая рисовать» упоминалось, что художник Писсарро порекомендовал Винсенту Овер-сюр-Уаз, а проживавший в городе доктор Гаше ухаживал за ним