Но самое поразительное во всей этой литературе ниспровергателей авторитетов и откровенных врагов светлой памяти потомков о князе Александре — это их неспособность, да и нежелание увидеть очевидное.

Если выбор князя позволил не просто сохраниться политическому организму Руси, но и расшириться до пределов самой большой империи мира в течение более 700 лет, то этот выбор следует признать единственно верным. Все альтернативные политические программы современников Александра привели к политическому краху. Огромные территории Малой и Белой Руси, управляемые своими князьями и избравшие путь слияния с Западом, потеряли свою независимость в течение 50 лет. Выбор в пользу Запада привел к тому, что на этих землях древнерусским населением была утрачена не только политическая самостоятельность. Этот выбор привел также к насильственному лишению подлинной русской самоидентификации, с заменой ее на псевдонациональные маркировки: украинцев и белорусов, произведенной усилиями польской шляхты, огромной массы русского народа.

Впрочем, это уже иная тема.

Мы касаемся ее только для того, чтобы продемонстрировать тот непреложный факт, что цивилизационный выбор святого Александра Невского и поныне является главным нервом нашей национально-политической и культурной жизни, позволяя нам оставаться после всех потрясений последнего века самой большой державой мира, которая не исчерпала еще свой культурно-исторический ресурс.

Определенный интерес представляет для нашего исследования Псковская II летопись. Достаточно кратко касаясь начального периода русской истории, летописец помещает в летописный свод целый блок: «Повести о житии и о храбрости благовернаго и великаго князя Александра». В тексте Жития очень важным представляется оценка деятельности Александра. После побед над шведами и немцами: … «нача слыти имя его по всем странам, и до моря Хоноужьсканго, и до гор Араратскых, и об оную страну моря Варяжского, и до великаго Риму… И оумножишася дни живота его в велице славе. Бе бо неролюбецъ и мънихолюбецъ, и нищая любя, митрополита же и епископы чтяше и послоушааше их, аки самого Христа. Бе же тогда ноужда велика от иноплеменник, и гоняхоуть христианъ велящее с собою воинъствовати; князь же великыи Александръ поиде к цареви, дыбы отмолити люди от беды тоя. А сына своего Димитрия посла на Западныя страны, и вся полки своя посла с ним, и ближних своих домочадецъ…»

В этих скупых, но одновременно информативных строчках Жития для нас необходимо выделить несколько моментов. Первый — это оценка деятельности князя в Житии. Мы отдельно рассмотрим религиозно-символические аспекты Жития, отдельно от идеологического пласта, представленного здесь. Дело в том, что для средневекового русского человека житийная литература была гораздо доступнее и интереснее, чем сухие летописные строчки. Давая оценку деятельности князя, автор Жития волей-неволей выражал о князе не только общецерковную точку зрения, но и точку зрения современников, слушающих житийную литературу в церквях. Совершенно невозможно представить себе, чтобы автор Жития пользовался некими информационными технологиями в современном смысле слова, для того чтобы исказить или приукрасить истину о князе. Такая неправда не нашла бы отклика у церковного народа и не имела бы шансов пережить века. Совершенно невозможно усомниться в той славе князя, которая действительно пошла по всей христианской ойкумене. И нам не приходится удивляться мужеству, политическому гению князя, который сумел доказать в Орде, что использование русских сил в войнах за пределами Руси в интересах ханов является нецелесообразным. Мы можем только гадать о тех аргументах, которые предложил князь в ордынской ставке. Но не может быть никаких сомнений, что аргументы были подобраны веские и весьма дипломатичные. Однако Александр подстраховался и отправил с сыном все имеющиеся в наличии воинские силы в Ливонию. Конечно, этот поход тоже был весомым аргументом в системе доказательств о невозможности русским участвовать в дальних походах ордынцев. По поводу политической мудрости Александра в отношении самого страшного врага — Орды — у современников князя не было разногласий.

Не было у современников и сомнений в значимости его военных побед. Еще раз обратимся к уже исследованному нами вопросу о Ледовом побоище, чтобы иллюстрировать этот тезис.

«В лето 6759. Иде Александр к Батыю царю, а Олег Резанскии къ канови идее. И пришед Александръ от Батыя, и поиде з братомъ Андреемъ, с низовци и с новгородцы изгоною ратию на немцы ко Пскову, уже бо бяше Псков взят, и тиуни посаждении судить. И зая вси пути, изгони псковичь, а немецъ и чудь, исковав, поточи в Новгород, а самъ поиде в зажитие. А Домаш Твердиславич, брать посадник, и Кербеть быша в розгоне. И устретоша ихъ немцы у мосту, и бишася. Ту убиша Домаша, а инех мнозех изнимаша, а инии ко князи прибегоша в полкъ, князь же воротися на них на озеро, а немцы же и чудь поидоша по них. И узрев то Александръ, и постави полки на Чудскомъ озере, у Ворония Камени; и наехаша немцы, чудь на полкъ, пробишася свиньею вскозе полкъ; и бысть ту сеча велика априля 5, в субботу похвальную. Поможе Богъ княземъ и новгородцемъ и псковичамъ: паде немецъ ратманов 500, а 50 руками изымаша их, а чудь побеже. И поиде князь, бьющее их, 7 верстъ ро озеру до Соболицъкого берега, и много велми чуди поби и не бе числа, а иных вода потопи. Того же лета прислаша немцы с челобитиемъ: “Что есмя зашли мечемъ, того ся отступаем”; и головами разменишася, Ярослав, отець Александров, идее в Орду к Батыю».

Обычно скупой на детали летописец здесь перед нами развернул батальную панораму, позволяющую реконструировать ход битвы с немцами на Чудском озере в 1242 г. Необходимо отметить, что скептическое отношение современных исследователей, готовых ради сенсации отказаться от любого исторического наследия, ставшего в определенном смысле «национальным мифом», совершенно не соответствует летописным данным. Летопись, уделив битве столько внимания, явно придает ей огромное значение. Подробности разгрома разведывательного отряда Домаша Твердиславича должны снять всякие обвинения в предвзятости древнерусского летописца. Именно его серьезность и честность в описании трагических моментов отечественной истории не дает нам права усомниться в тех интереснейших подробностях, которые доносит он до нас в описании Ледового побоища. Количество убитых немецких рыцарей свидетельствует о том, что на льду Чудского озера разыгралась грандиозная для своего времени баталия.

В этой связи важно проиллюстрировать, как новгородский летописец относится к самым дискутируемым сегодня событиям жизни Александра Невского и его брата Андрея. Надо сразу отметить, что летописец не свободен от оценочных характеристик происходящих событий, но совершенно обходит молчанием какое-либо неудовольствие современников или непонимание ими действий Александра Ярославича по отношению к татарам. «В лето 6764. Князь велики Александръ поиде в Низ, поимъ послы Новгородския, Елеуферия и Михаила Пенещенича, а сына своего Василья посади на столе. Повоева князь Александръ с новгородцы Яму. Сей зимы приехаша численици ис Тотар, изочтоша всю Русскую землю, и иставиша десятникы, сотникы и тысячники; токмо не изочтоша игуменов и попов, черньцев… В лето 6765. Глеб приех ис кановы земли. А в Новгород приде весть зла из Руси, яко хотять татари у них тамги и десятины, и сметошася людие чрез все лето. А к Оспожину дни успе посадник Онания. И на зиу приехаша послы татарския со Александромъ, а Василии побеже от отца во Псковъ; а татари начаша просить дани, и не яшяся по то новгородцы, и даша дары цареви, а их отпустиша с миромъ. Михалка посадника убиша, а на весну убиша Мишу; даша посадничество Михалку Феодоровичу, тысяцкое Жирохну. Князь Александръ выгна сына своего изо Пскова и посла в Низ…дружину его казни: овому носа урезаша, а иному очи внимаша, кто Василья на зло повел; всяк бо злыи и зле да погибает».