— Я покажу вам галерею?

— Не хотелось бы отвлекать вас.

— Я в вашем полном распоряжении. Только, прошу, не сбегайте, если мне придется вас ненадолго оставить.

Я потупилась, осознав чудовищность своих слов.

— Все в порядке, Ава, — прошептал он.

Я провела его по всем трем залам галереи; проходя мимо официанта, он взял с подноса два бокала шампанского, протянул один мне, и нам хватило такта не чокаться. Я представляла работы художников, исподтишка указывала ему на их авторов. Перед скульптурами Кармен он лишился дара речи, они были жесткими: когда она изобличала несправедливость, в них кипела ярость, а ее обнаженные фигуры были невероятно эротичными. Я решила ничего не скрывать.

— Должна признаться, Кармен была со мной в отделении скорой помощи, и она может вас узнать. Как-то я не сообразила, мне очень неприятно.

Он нахмурился.

— Я не намерен возвращаться к той ночи, особенно сегодня вечером; иногда я пытаюсь мысленно воспроизвести ее, однако, как ни напрягаю память, мне удается извлечь из нее только саму ситуацию и… вас.

Воспоминание о ночи аварии рассеялось, стоило мне показать Саше полотна Идриса. Он мгновенно влюбился в них, и это доказательство Сашиного художественного вкуса тронуло меня до глубины души. Я рвалась познакомить его с другими работами, но он не мог оторваться от этих картин, и больше всего ему нравилась та, которую Идрис написал для меня. Саша был околдован и забрасывал меня вопросами о его творчестве.

— Знаете что, спросите самого Идриса, он немного робкий, зато лучше всех говорит о своих полотнах. Пойдемте.

Я вела Сашу сквозь толпу, заполонившую галерею, его рука лежала на моей пояснице. Тепло его ладони проникало сквозь тонкую ткань платья, и я словно летела по воздуху. Я чуть повернула к нему лицо, он сделал то же, его рука стала более настойчивой, я на миг зажмурилась, а потом мы опять двинулись вперед. Этот жест, который для любого стороннего наблюдателя был простым знаком вежливости, для нас двоих приобретал совсем другой смысл. Когда я все же нашла Идриса, он разговаривал с Кармен. Не очень-то мне везет.

— Идрис, позволь представить тебе Сашу. Он очень заинтересовался твоей живописью.

— Рад с вами познакомиться. — Саша протянул ему руку, после чего обратился к Кармен: — Я восхищен вашими скульптурами, они просто потрясающие.

Кармен от комплимента зарозовела, но быстро взяла себя в руки и принялась наблюдать за Сашей более пристально. Вдруг ее зрачки расширились, и я поняла, что она вспомнила. Саша тоже догадался и с вызовом посмотрел на нее, в его взгляде читались твердость и боль. Не знаю почему, но я вдруг почувствовала себя защищенной. Идрис, не способный оценить накал сцены, продемонстрировал мне, что окончательно обрел веру в себя: он потянул за собой Сашу, который пошел за ним, напоследок многозначительно вздернув брови. Я оглядывалась, не в силах оторваться от него. Я опьянела: шампанское, вопросы, страхи, желания, колебания. Да, я была пьяной и потерянной.

— Как ты могла так вляпаться, Аванита? Ты же наверняка страдаешь… будто тебе и без этого не хватает мучений…

Она наклонила голову ко мне, и это движение было таким ласковым.

— Я люблю Ксавье, Кармен.

— Я знаю… Передо мной можешь не оправдываться, есть вещи, эмоции, желания, которые нельзя объяснить, их можно только пережить. Не волнуйся, я всегда готова прийти на помощь…

Вечер плавно приближался к завершению. Я исполняла обязанности хозяйки галереи — провожала каждого гостя к выходу, прощалась. Обернувшись, я увидела рядом Сашу. Ему удалось освободиться от Идриса, но пальто, перекинутое через руку, сообщило мне, что он собрался уйти. Сердце заныло.

— Уже уходите? — спросила я едва слышно.

— Пойду поиграю, мне это необходимо…

Я не могла выдавить ни слова. Как бы я хотела удержать его, пусть он останется со мной. Но у него была веская причина уйти, не поспоришь.

— Ава… спасибо за прием, уверяю вас, такого прекрасного вечера у меня уже давно не было, и я вряд ли когда-нибудь его забуду…

— Желаю хорошо поиграть, — все же сумела выговорить я.

Его лицо напряглось, и я поймала промелькнувшее по нему колебание. Он спустился по ступенькам галереи и ушел. Я проследила за тем, как он открыл дверь в лавку Жозефа, и постояла еще немного, чтобы прийти в себя и не подпустить печаль и сомнения.

Вскоре со мной остались только Кармен и Идрис, чтобы помочь навести порядок. Мое упорное молчание заставило замолчать и их, и гомон праздника вытеснила тишина. В галерее не слышалось ни шороха, смолк даже шум улицы, опустевшей после полуночи. Мне совсем не хотелось, чтобы кончались эти часы забвения и лишенного иллюзий опьянения. Я гасила одну за другой лампы, еще немного, и мне больше нечего будет делать в галерее: отпущенный мне просвет в череде проблем подходил к логическому концу. Тишину нарушила мелодия, донесшаяся из музыкальной лавки.

— Что это? — удивилась Кармен.

— Виолончель.

Я продолжала методично выключать освещение, а все мое существо тянулось к исступленно вибрирующим звукам.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, и все…

Ей хватило этого, чтобы понять. Идрис, сбитый с толку нашим почти бессловесным диалогом, озадаченно молчал. Когда галерея погрузилась в темноту и осталась гореть только лампочка у входа, я зашла в кабинет за вещами. Идрис и Кармен ждали меня на улице. Я прислушалась, Саша больше не играл.

— Ну что, можем уже идти? — обеспокоенно поинтересовалась Кармен.

Я кивнула в ответ.

— Я тебя провожу, если хочешь, — предложил Идрис.

— Нет, не стоит. Бегите, я сама запру, после этого круговорота спокойствие будет мне на пользу.

Я расцеловала их. Кармен шепнула мне на ухо, чтобы я забежала в ее мастерскую, когда захочу. Они ушли, а я щелкнула ключами в замках. Чуть-чуть постояла, приходя в себя и наблюдая за тенями в галерее. А затем ноги сами понесли меня в лавку Жозефа. Я не могла просто взять и уйти. Я бесшумно вошла, ни о чем не думая, закрыла за собой дверь и двинулась по коридору, ведущему к Саше. Он кружил по комнате, нервно массируя затылок. Виолончель стояла на стойке, но смычок валялся на полу, как если бы Саша его со злостью отшвырнул. Заметив меня, он подошел, но удержал небольшое расстояние между нами, его глаза резко потемнели.

— Вы пришли…

— Я долго колебалась, но…

У меня еще оставалась возможность сделать шаг назад. У Саши как будто тоже сохранялись последние сомнения, те, что удерживали нас, мешая переступить черту.

— Я вас ждал.

— Я не смогла сопротивляться.

Мы произнесли это одновременно. Я вцепилась в лацканы его пиджака и потянула к себе, он схватил меня за бедра и расплющил губами мой рот. Поцелуй незнакомых губ потряс меня, я прижалась к нему, мои пальцы не отпускали его шею, он все сильнее обнимал меня, и мое тело трепетало в его руках. Мы пытались разорвать объятия, но наши губы звали, требовали друг друга. Он взял мое лицо в ладони и прильнул лбом к моему лбу, а я так отчаянно удерживала его запястья, словно боялась утонуть. Мы безуспешно старались выровнять дыхание.