– Я не убегала от тебя, – пробормотала я.

– Врешь. Ты снова избегаешь меня. – Его руки обхватили мою талию, когда я попыталась слезть с него. – Не-а. Ты никуда не денешься.

– Что… что ты делаешь? – выдохнула я.

– Мешаю тебе сбежать. – Он притянул меня к себе, и мне пришлось упереться руками в его плечи, чтобы избежать слишком тесного контакта. – Если ты еще этого не поняла, я не люблю за кем-то гоняться.

Мой мозг иссяк, так и не сумев подкинуть ни одного разумного ответа. Медленно я подняла глаза и встретилась с его взглядом. Он смотрел на меня… ага, как и говорил. Живот, готовься к встрече с бабочками.

Я слегка покачала головой:

– Зачем тебе гоняться за мной?

В выражении его лица смешались нежность и удивление – короче, «ты что, совсем тупая?».

– Я не хочу, но это происходит само собой. Да, я бегаю за тобой. И думаю, что после вечера субботы это слишком очевидно.

Кровь загустела в жилах.

– На самом деле… – Его глаза искали мои. – Это стало очевидным уже… довольно давно. Или, может, было не так заметно, но ты должна знать.

Должно быть, я и впрямь туповата, раз ничего не заметила, особенно после всего, что было, но…

– Я не понимаю.

– Возможно, это неправильно. Откуда мне знать? Когда отец привел тебя к нам много лет назад, он сказал мне, что отныне это моя работа – присматривать за тобой, стать для тебя кем-то вроде старшего брата. И я воспринял это серьезно. Хотя мне было всего-то двенадцать лет. – Его темно-русые ресницы опустились, и я подумала про Мистера Снотти. Буря эмоций разразилась в груди и подкатила к горлу. – Я знаю, что не должен был относиться к тебе по-другому, но ты повзрослела… в прошлом году или раньше?

Мои руки впились в его плечи, кровь прилила к ушам.

– Я ловлю себя на том, что не могу не смотреть на тебя, и мне трудно побороть желание проводить время с тобой. А почему еще я всегда встаю так рано? – Он негромко рассмеялся, и его щеки порозовели. – И когда отец начал приглашать Данику, я понял…

– Понял что? – прошептала я.

– Понял, что не могу быть с ней. Когда все мои мысли только о тебе. Это неправильно? – Его взгляд снова заметался, и наши глаза встретились. – Нет. К черту… к черту все. Это правильно. Так было всегда.

В горле пересохло, когда я заговорила.

– Ты не можешь…

– Не могу что, Букашка Лейла? Не могу думать о тебе? Не могу сказать тебе, что ты самая удивительная девушка, которую я когда-либо знал? Не могу перестать жить с тобой под одной крышей и притворяться, что испытываю к тебе какие-то братские чувства? – У меня перехватило дыхание, когда его руки скользнули к моей груди, оставляя шлейф мурашек. – Что я не могу обнять тебя? Прикоснуться к тебе? Как я убедился в последний раз, все это я могу.

– Зейн…

– И я знаю, что ты тоже этого хочешь. Знаю давно. – Его пальцы выписывали ленивые круги, пока он говорил. – Или что-то изменилось из-за него?

К нему это не имело никакого отношения. Ждать столько лет, мучительно переживать свои девичьи фантазии с участием Зейна и понимать, что это совершенно безнадежно, чтобы сейчас услышать эти почти священные слова… и не знать, что с ними делать. Мне казалось, что такое невозможно, и еще чуть-чуть, и мое сердце просто не выдержит и разорвется, но где-то глубоко внутри усиливалось беспокойство, порождая смятение и страх.

– Почему сейчас? – Вопрос сам собой сорвался с языка.

– Если я скажу, что только сейчас у меня в башке что-то щелкнуло, тебя устроит такой ответ? Наверное, звучит глуповато, да? – Он уткнулся лбом в мое плечо, его пальцы впились в ткань чужой рубашки, и у меня снова перехватило дыхание. – Я едва не потерял тебя в ту ночь, когда тебя похитил Паймон. Когда я понял, что ты можешь умереть. – Он содрогнулся. – Что я могу умереть. Я больше не хотел лгать самому себе. Не мог.

Я уставилась на его поникшую голову и медленно подняла руки. Так ли это на самом деле? Или его слова скрывали нечто большее? Не из-за Рота ли все это? Может быть, Зейн просто не хотел, чтобы я осталась с демоном? А может, все дело в том, что теперь он знал, что я могу менять обличье, и я стала для него своей? Закрыв глаза, я отмахнулась от тревожных мыслей. Нет, он не такой, и он никогда не считал меня ущербной. Я осторожно коснулась кончиков его волос, и у него вырвался тяжелый вздох. Зейн не стал бы врать мне.

Мягкие шелковистые пряди его волос проскальзывали между моими пальцами, и я задавалась вопросом, чувствует ли он, как страдает мое сердце. Слезы жгли глаза, смачивая ресницы, и я крепко зажмурилась. Всего несколько месяцев назад, когда мысль о том, что Зейн может питать ко мне чувства, казалась красивой сказкой, мне было гораздо легче, чем сейчас, когда я слушала его признание и не могла ответить.

– Это не имеет значения, – произнесла я хриплым голосом. – Это невозможно.

Зейн отстранился, поднимая голову.

– Как так?

– Мы не можем… я имею в виду, мы не могли бы… – Мои щеки вспыхнули, и я опустила подбородок.

– Не можем? – Его глубокий, поразительно сексуальный смешок пронзил меня острой болью. – Я думаю, что субботний вечер доказал, что мы многое можем.

Меня обдало жаркой волной смущения, когда я вспомнила о том, чем мы занимались.

– Но это слишком опасно.

– Я доверяю тебе.

Эти три слова звучали так просто, но они заводили в тупик.

– Ты не должен. Не должен так поступать со своей жизнью.

Он нахмурился.

– Ты всегда себя недооценивала, не верила в себя. Я слишком давно тебя знаю, но никогда не видел в тебе угрозы.

Слезы подступили к глазам, и еще немного – и я бы разрыдалась, как если бы смотрела телемарафон на канале «Холмарк»[27].

– Ты – не зло, Лейла. И никогда им не была. – Его широкая улыбка пробилась в мое сердце. – И я верю, что если бы поцеловал тебя прямо сейчас, ты бы не забрала мою душу!

Я ахнула и инстинктивно отпрянула от него.

– Не вздумай! Я не могу…

– Расслабься, – усмехнулся он.

Мои мышцы едва не сводило от напряжения. Как я могла расслабиться после таких слов? Я слишком дорожила им и, наверное, зачахла бы и умерла от тоски, если бы стала причиной его гибели. От одной только мысли об этом мне захотелось сменить почтовый адрес.

Зейн поднял руку, перебирая пальцами пряди моих волос, в то время как его взгляд скользил по моему лицу. Он наклонил голову и, прежде чем я успела сообразить, что он делает, прижался губами к моей шее, прямо к тому месту, где бешено бился пульс.