их так глубоко, что она могла видеть их впалые щеки. Они больше нигде не прикасались к женщине, и она висела на одном месте, стонала, ее ноги дергались, пытаясь найти опору.

Мысль о том, что у нее завязаны глаза, но за ней наблюдает так много людей, что-то с ней сделала.

— Она хочет быть там, да?

Вопрос был важен для нее.

— Все они хотят быть здесь.

Хорошо. Это было хорошо.

— Ты бы позволил кому-нибудь увидеть меня в таком виде? — спросила она, любопытствуя, как его собственничество справится с этим. Его мрачная усмешка окрылила ее.

— Я мог бы трахать тебя, когда весь мир смотрит, Лайла. Смотреть издалека, зная, что они не могут иметь тебя, не могут даже прикоснуться к тебе, что ты вся моя, и я буду играть с тобой, как захочу. Но я не позволил тебе кончить. Это только для моих глаз.

Одержимость его слов скользила по ее телу, разжигая жар.

— Я… я не знаю, что я об этом думаю, — пробормотала она, глядя на сцену внизу.

Она ненавидела быть выставленной напоказ. То, что у нее было с ним, было только их, только между ними, и идея выставлять это напоказ ей не нравилась.

Его губы прильнули к ее шее.

— Но тебе нравится смотреть?

Его вопрос имел для нее смысл.

— Да. — Она почувствовала его теплое дыхание на своей шее.

— В таком случае, flamma, продолжай смотреть.

Она так и сделала. Она наблюдала, как люди в других стеклянных комнатах, вернее, их силуэты, занимались различными видами сексуальной деятельности.

Она гадала, наблюдая за ними, что они могли видеть, когда смотрели на ее стекло — только его силуэт, когда его тело накрывало ее, или маленькую женщину с большим мужчиной за спиной? Даже не зная этого, идея была захватывающей.

Отпустив взгляд, она увидела, как женщина в комнате, похожей на зрительный зал, оказалась между двумя мужчинами, которых взял на руки тот, что стоял впереди, в то время как тот, что стоял сзади, расстегивал молнию. Зная, что должно произойти, она все равно затаила дыхание, когда он вошел в нее сзади, и женщина застонала так громко, что по ее телу пробежала дрожь.

Лайла почувствовала, как юбка ее платья задралась на бедрах, мужчина, стоявший позади нее, потянул ее трусики в сторону, и его пальцы нашли ее уже насквозь промокшую, когда она учащенно задышала.

Она почувствовала, как что-то металлическое закрутилось вокруг ее отверстия, и ее тело автоматически напряглось.

— Шшш, — успокоил он ее. — Продолжай смотреть

Она сосредоточилась на зрелище внизу. Мужчина «А» полностью вошел в задницу женщины, точно так же, как Лайла почувствовала, как металлическая затычка, которую Даин использовал до этого на ней, проскользнула внутрь ее.

Женщина внизу снова застонала, когда мужчина «Б» расстегнул молнию и вошел в нее спереди, заполнив ее до отказа.

Пуля осела в ней, Лайла почувствовала головку его члена у своего отверстия и уперлась в стекло, наклонив бедра, чтобы обеспечить ему лучший доступ.

Застыв на секунду в отверстии, она наблюдала, как мужчины внизу начали медленно трахать висящую женщину, пока Лайла сама насаживалась на член. Ее дыхание сбилось от тугости проникновения, а тот факт, что ему все еще нужно было осторожно войти в нее после всего этого времени, заставил ее сердце биться быстрее.

Через несколько секунд она оказалась в двойном проникновении, настолько близком к двойному проникновению, насколько это возможно с этим мужчиной, и, зная, что он никогда не подпустит к ней другого, она отпустила все запреты. Громкий звук вырвался у нее от напряжения; ее глаза закрылись, когда она почувствовала, как он глубоко входит в нее, как металл его члена трется о ее сжимающиеся стенки уже ставшим привычным, но не менее изысканным способом.

— Ты ненавидела быть выставленной напоказ, не так ли?

Слова, сказанные на ее шее, заставили ее вздрогнуть, мурашки разбежались по рукам.

Да, ненавидела, и это было не совсем выставление ее на показ, но в каком-то смысле и ее тоже, потому что стекло не скрывало ее, и ее звуки, конечно, не скрывали. Она поняла, что он снова переступил через то, что она раньше презирала, заменив это действие незабываемым, невероятным воспоминанием. Она позволила одной из своих рук обвиться вокруг его шеи, почувствовала его глубоко внутри себя и повернула шею так, что их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга.

— То, что у меня было раньше, не было сексом. Это была жестокость и холод. Быть использованной, быть выставленной напоказ, быть тронутой — все было унизительно. Я не знала, что все может быть по-другому, что я могу чувствовать по-другому, до тебя. Ты показал мне, что секс глубже. Это способ соединиться с кем-то, кто тебе дорог. Ты вдохнул в меня жизнь, и сейчас я… — она повернула бедра, их губы оказались в дюймах друг от друга, видя, как ее слова подействовали на него, — доверяю тебе делать со мной все, что ты хочешь, зная, что в конце концов я всегда буду в безопасности.

Его губы скользнули по ее губам, твердым, грубым, его язык проникал в ее рот, когда он двигался внутри нее, ее звуки тонули в его голосе.

— Итак, — спросил он, отстраняясь, — Ты бы доверилась мне, если бы я отнес тебя в комнату, полную людей, и оставил там голой?

При этой мысли у нее перехватило дыхание, ее охватил ужас, но она кивнула.

— Да.

— А если бы я пригласил сюда людей, чтобы посмотреть на это, ты бы мне доверилась?

— Да.

— А если бы я подсыпал что-нибудь в твой напиток, ты бы не изменила своё мнение?

Она посмотрела в его глаза, понимая, что он знает, что быть под действием наркотиков — худшее воспоминание для нее. Она сглотнула, но кивнула.

— Черт, Лайла, — простонал он, с такой силой вонзаясь в нее, что она чуть не потеряла сознание. — Ничто так не заводит меня, как твое доверие. Ничто

— Я доверяю тебе, — вздохнула она и почувствовала