Я позвонила судебным приставам, воевавшим с М. за забор, но приставы, услышав имя героя, принялись бросать трубки и бросали их до тех пор, пока я не перестала звонить (быть может, бросали и после, но это мне уже неизвестно).

Я позвонила следователю, которая вела уголовные дела М., но следователь, услышав его имя, принялась на меня кричать и так кричала, что трубку пришлось бросить мне.

Я позвонила в городскую администрацию и каким-то местным депутатам, которых М. упоминал, – везде от меня строго требовали выслать в город N официальный запрос заказным письмом.

– Как письмом? – удивлялась я. – А как же электронная почта?

– Девушка, вы в город N позвонили. Какая еще электронная почта? – отвечали секретари.

Наконец я позвонила в ресторан, владельцем которого являлся М., судя по электронным базам данных. Но там мне ответили на непонятном языке, а услышав имя М., так дьявольски забормотали, что я вконец убедилась – дело нечисто.

Со всеми этими подозрениями я смело пошла к главному редактору. Я надеялась, что, узнав о невозможности собрать из Москвы мнения другой стороны, начальство махнет на М. рукой – уж очень не хотелось мне разбираться со злосчастным забором. Но вышло все ровно наоборот.

– Бешлей, вы поедете в город N, – сказала главный редактор.

– Как? – ахнула я.

– Передайте секретарю, чтобы взяла вам билеты на воскресенье. Понедельник побегаете, во вторник вернетесь обратно.

– На один день?!

– Да еб вашу мать! – рявкнула главный редактор. – А сколько вам нужно? Вы журналист или кто?

– Но в чужом городе…

– За понедельник управитесь! Идите!

Я вышла из кабинета главного редактора совершенно раздавленная. Был глубокий вечер пятницы, так что даже договориться о встречах в городе N уже не представлялось возможным.

К тому же меня никогда еще не отправляли в командировки. В редакции для этих целей существовал целый отдел расследований, в котором тогда работали Анатолий и Леня – подполковник ФСБ в запасе и бывший сотрудник ГРУ.

Анатолий в прошлом был начальником отделения спецопераций легендарного «Вымпела». Некоторой мифологизации этой фигуры в редакции способствовал мой коллега Егор, который утверждал, что как-то ночью в курилке глава отдела расследований перечислил ему «сто способов ликвидации человека голыми руками».

Леня же был молодым двухметровым бойцом. Кабинет отдела расследований был явно ему тесноват, поэтому он иногда приходил к нам – отжиматься и приседать. Меня он неизменно называл «Ольгой Ильиничной» и все время требовал «доложить обстановку».

Не успела я подумать о том, что хорошо бы спросить их совета, как в кабинет энергично постучали, дверь распахнулась, и вошел Леонид.

– Ольга Ильинична, доложите обстановку!

– Очень плохая обстановка, – ответила я и коротко рассказала суть дела.

– Так. В город N, значит. А были ли вы когда-нибудь в городе N? – спросил Леонид.

– Нет.

– Не советую ехать одной.

– Почему?

– Портовый город. Криминальная обстановка тревожная.

– А ты можешь это главному редактору сказать?

Леонид отвел глаза. Главного редактора в редакции опасался даже отдел расследований.

– Так как же быть?

Я совсем приуныла.

– Не грусти, Ольга Ильинична, – сказал Леня, который переходил с «вы» на «ты» и обратно по одному ему известной логике. – Сейчас все разрулим. Я ведь в городе N служил.

Тут он вышел и спустя какое-то время вернулся с листком бумаги, на котором был написан телефон.

– Вот тебе Роман. Встретит в аэропорту. Я ему вкратце все передал.

– Сослуживец?

– Нет. Роман… скажем так, из другой службы. Давно ушел в бизнес. Человек исключительно положительных характеристик.

– И он знает М.?

– Если не знает, то найдет тех, кто знает. Никуда этот М. от нас не денется, Ольга Ильинична.

– Ура!

– Ура!

В этот момент – впрочем, очень короткий – путешествие в город N перестало казаться мне такой уж паршивой затеей.

– II -

В воскресенье днем я стояла в аэропорту города N в белом летнем костюме и огромной – чудовищных, я бы сказала, размеров – бело-голубой шляпе. Шляпу эту я прихватила в последний момент, потому что мама по телефону очень переживала, что в южном городе мне непременно напечет голову.

– Ну и реквизит, – раздался за моей спиной тихий, вкрадчивый голос.

Я обернулась.

Удивительно, но как выглядел этот человек – я не помню. Кажется, он был не таким высоким, как Леонид, но все же выше меня. Кажется, он был довольно худым – или, по крайней мере, не толстым. Думаю, ему было за сорок. Помню седину в волосах. Вот, пожалуй, и все.

У здания аэропорта нас ждал большой черный джип, и я невольно вспомнила другую свою историю про сотрудника спецслужб на большом черном джипе. «Наверное, корпоративный стиль», – подумала я.

– Ну что, Ольга Ильинична, доложите обстановку, – сказал Роман уже в машине.

Я рассмеялась.

– Долетела хорошо. Леня вам привет передавал.

– А я по вашему делу уже кое-чего разведал. Этот ваш М. в девяностых поднимался на рекламе, много занимался выборами. Потом тесно сотрудничал с администрацией, на совещания приходил. Владел телеканалами, проводил конкурсы красоты. Рассекал тут весь из себя. Потом еще занялся стройкой и разными операциями с землей. А потом не поладил с новым мэром. Начались проблемы. На стройку наложили арест.

– А что за история была с забором, вы знаете?

– С забором там непонятно, я бы на вашем месте туда и не лез. Сегодня вы отдыхайте, а я еще поработаю и выясню, с кем вас можно по делу М. связать. Идет?

– Идет, – ответила я.

А про себя подумала, что, разумеется, поработаю и сама, но Роману об этом знать вовсе не обязательно.

– Куда вас сейчас отвезти? – спросил он.

Я полезла в сумку за бумагами. Командировками сотрудников редакции занималась личный секретарь главного редактора Даша. Это была очень красивая и очень надменная девица, которая даже точилку выдавала с таким видом, словно ты попросил у редакции личный автомобиль. Коллега Егор предупреждал меня о ее поразительной способности селить сотрудников в самые злачные места городов России. «Один раз она вписала меня зимой в северном городе в хостел без отопления, и я чуть не умер, – рассказывал Егор, пока я собиралась в кабинете. – В другой раз в гостинице не было душа, и на третий день я сам себе стал противен». «Ничего не желаю больше слышать», – отрезала я, про себя надеясь, что Даша просто за что-то невзлюбила Егора.