заметил лодку, и глаза его удивленно расширились. Он взвизгнул от удовольствия и с криком «Сдобная лепешка! Я так давно мечтал о сдобной лепешке!» ринулся вперед, нагнул шею и, прежде чем кто-либо успел шевельнуться, сгреб в пасть лодку, троих ребят, Попугая, Этельреда, большую корзину с едой, серпы и мешки для руты и лаванды.

«О Господи, — мелькнуло у Пенелопы, когда громадные челюсти с белыми зубами сомкнулись вокруг них, — вот теперь уж точно конец нашему приключению».

Глава седьмая

Оборотни и огневки

— У-у-у, дуралей! — завопил Попугай во мраке Освальдовой пасти. — У-у-у, кретин безмозглый! С этими созданиями, того гляди, все перья вылезут.

— Что нам делать? — спросил Питер.

— Делать? — воскликнул Попугай. — Делать? Выбираться отсюда как можно скорее, пока этот болван не проглотил нас. Вы берете серпы, мне даете подзорную трубу, и мы бьем его по зубам.

— Ням-ням, — услышали они. Освальд разговаривал сам с собой, голос его звучал глухо и гулко. — Ням-ням, столько лет мечтать о ней, и вот — какой восхитительный аромат! Какое нежное тесто! Ням-ням, наконец-то настоящая сдобная лепешка.

— Сейчас я покажу этому дурню лепешку, — прохрипел Попугай. — Так, все разом!

И в тот момент, когда Освальд начал произносить «ням-ням» в четвертый раз, ребята, Этельред и Попугай ударили его изо всех сил по зубам. Поэтому у него получилось «ням-ням-уй-ух-ах-х!», и без дальнейших разговоров он выплюнул лодку со всем содержимым. Затем он свесил голову вниз и внимательно присмотрелся.

— Вот так штука, — сказал он изумленно, — оказывается, в лепешке люди! В жизни ничего такого не встречал.

— Это я, Попугай! — завопил Попугай, размахивая подзорной трубой.

— Будь это даже белая лепешка с людьми, и то я назвал бы это небывалым событием, — рассуждал Освальд, загипнотизированный такой загадкой, — но красная лепешка с людьми — это нечто феноменальное!

— Я готов задушить это пресмыкающееся, — пробормотал Попугай. Затем заорал: — ОСВАЛЬД! Это я, ПОПУГАЙ!

Освальд еще внимательнее вгляделся в лодку.

— Вот так штука! — сказал он в приятном изумлении. — Никак, это Попугай! Рад видеть тебя. Но отчего ты плаваешь в сдобной лепешке? Это очень опасно, милый мой. А вдруг тебя кто-нибудь съест? Что ты тогда будешь делать? Если уж тебе непременно надо плавать, плавал бы, как полагается, на шхуне или еще на чем-нибудь в таком роде.

— Это не лепешка, а лодка! — заорал Попугай.

— Селедка? — переспросил Освальд. — Нет, нет, мой дорогой. Мне неприятно спорить с тобой, но я знаю селедок. Селедка выглядит совсем иначе. Кроме того, она плавает под водой, а не поверх воды, и она не красная. Нет, нет, поверь мне, это лепешка. Из тех, что пекут в Болгарии, марципановая.

— Я не могу разговаривать с тобой без слуховой трубки! — крикнул Попугай. — Сейчас я потеряю голос.

— Нет, — возразил Освальд, — и не полоз. Конечно, я могу ошибаться. Есть вероятность, что это пончик, но сомневаюсь, очень сомневаюсь. Едва ли пончик плавал бы так хорошо.

— Ну что толку иметь самые большие уши во всей Мифландии, если ничего не слышишь, — простонал Попугай. Он взлетел и примостился Освальду на ухо. — Где твоя слуховая трубка? — прокричал он.

— Ну, то-то, — довольным тоном произнес Освальд. — Я так и думал. Я рад, что ты согласен со мной, мой дорогой. Селедка совсем другая — с глазами, хвостом, чешуей и вообще не то.

— Где слуховая трубка? — завопил Попугай. — ТРУБКА, ТРУБКА!

— Совершенно незачем так орать и бесноваться, — обиженно заметил Освальд. — Я и без твоих криков и визга отлично слышу.

— Слуховая тру-убка! — закричали ребята хором.

— А-а-а, вы хотите на нее взглянуть? — проговорил Освальд с довольным видом. — Минутку, она у меня тут — последняя новинка. Мне-то она, разумеется, не нужна. Я и так прекрасно слышу, но иметь ее полезно. Знаете, я сделал одно открытие: если через нее проливать сахарный сироп, то на тортах получается прелестнейший рисунок из глазури.

Он пошарил под водой своей чешуйчатой лапой и вытащил янтарный слуховой рожок, отделанный серебром. Приставив рожок к уху, он посмотрел на них с лучезарной улыбкой.

— Ну, каково? — спросил он. — По-моему, шикарно.

— Очень краси-иво! — прокричали ребята.

— А? — переспросил Освальд, перегибаясь вниз и прижимая трубку покрепче к уху.

— Краси-иво!

Освальд распрямился, вынул трубку и заглянул в нее.

— Одну минутку, — сказал он, — технические неполадки.

Он запустил внутрь длинный коготь, покопался там, затем встряхнул трубку, и оттуда высыпалось порядочное количество засохшей глазури.

— Вот так, — с довольным видом сказал он, — иногда засоряется.

Он опять приставил рожок, и Попугай опять взлетел ему на ухо.

— Теперь слышишь? — спросил он.

— Прекрасно слышу, — удивленно отозвался Освальд. — Я и раньше слышал. Всю твою чепуху про селедку.

— Хорошо, слушай внимательно. Нам важно добраться до Оборотнева острова как можно скорее.

— До Оборотнева острова? — повторил Освальд. — За каким чертом? Мерзкое место, мерзкий народ. Я там не так давно загорал, так волки все время швыряли в меня камнями. Гнусные, вульгарные твари.

— Понимаешь, рассказывать, зачем нам туда надо, было бы сейчас слишком долго, мы очень торопимся, — сказал Попугай. — Мы должны туда попасть до восхода луны. Мог бы ты взять нас на буксир?

— Ничего нет проще, — ответил Освальд. — У вас в лепешке, наверное, найдется веревка? Ну так обвяжите ее вокруг моей шеи — и помчали.

Они накинули фалинь на шею Освальду и тронулись. Сперва Освальд от усердия развил такую прыть, что лодку швыряло из стороны в сторону и их чуть не выбросило. Слуховую трубку он спрятал, так что докричаться до него они не могли, и в конце концов Попугаю пришлось взлететь ему на нос и хорошенько его клюнуть.

Тогда только Освальд понял свою ошибку. После чего он взял правильную скорость и они полетели по волнам так, что ветер гудел в ушах.

— Скажи, пожалуйста, — спросил Саймон, — почему Освальд носит поварской колпак?

— Потому что он и есть повар, — отозвался Попугай. — Он обучался в Париже и Китае. Превосходный, кстати, кулинар. Но его отец не разрешил ему заниматься этим всерьез, он считал, что профессия повара не для морского змея. Он заставил беднягу бросить свое любимое занятие и войти в фамильное дело.

— А в чем оно состоит?

— Это фирма, которую основал прапрадедушка Освальда, называется она «С нами не соскучишься». Если какое-нибудь курортное местечко не пользуется популярностью у публики, туда на некоторое время посылается кто-нибудь из семьи. Он показывается, дает себя пару раз сфотографировать, и, не успеешь оглянуться, как курорт набит битком желающими увидеть морского