Купер повернул голову. Все произошло в точности как предсказала Шеннон.

– Великолепно. Большинство людей, включая меня, хотели бы обладать такой же способностью, но ты, похоже, читать траектории людей каждую секунду давным-давно устала.

Шеннон кивнула:

– Да и ты, поди, от своей способности уже порядком утомился.

– Утомился, – признался Купер. – Особенно раздражает диссонанс между тем, что люди говорят, и тем, что на самом деле имеют в виду. Порой лучше бы всего этого не знать.

– У меня аналогичный случай. А ты знаешь, что люди совершат? Физически?

– Да. Поэтому, пожалуйста, не пытайся испытать мою способность, швырнув в меня вилкой.

– Извини. – Шеннон с улыбкой отвела руку от ножа с вилкой. – Неудивительно, что Джон велел нам не иметь с тобой дела.

Слова прозвучали словно шлепок по лицу.

– Джон… Смит? Он меня знает? По имени?

– Конечно. – Шеннон искренне удивилась. – А ты думал, информация течет лишь в одну сторону? Конечно же, он знает о тебе, и даже, полагаю, уважает. В прошлом году наши парни хотели подложить бомбу в твой автомобиль… Как он там называется? «Чарджер»? Хотели доказать, что даже высшие чины ДАР не могут чувствовать себя в безопасности. Так Смит наложил вето на этот план.

– Что?… Не понимаю.

– Джон сказал «нет».

– Я не понял, почему именно Джон запретил убивать меня.

– А, поняла. Джон сказал, что такой акт лишь возбудит ДАР. За акцию придется заплатить значительно больше, чем мы от нее приобретем.

– И он был прав.

– Также он опасался, что в автомобиле окажутся дети. Твои дети.

Купер открыл было рот, но тут же закрыл. Вспомнил, как много раз Кейт и Тодд ездили вместе с ним. Представил пылающий автомобиль и два крошечных тельца на заднем сиденье.

– Должно быть, ты неплохо танцуешь, – предположила Шеннон.

– Что?… Нет. Вовсе нет. У меня нет чувства ритма.

– Буду на всякий случай иметь это в виду. – Шеннон бросила сложенную салфетку на недоеденный кусок пиццы. – Так что дальше?

– Чтобы попасть в Обетованную, нам нужны бумаги: водительские права, паспорта, кредитные карты. Знаю парня из Вест-Сайда, который все это нам организует.

Шеннон взглянула на него с подозрением:

– Так почему ты обратился к Зану, а не к нему?

«Черт! Черт возьми!!! Нужно быть осторожным!»

– Что ж, если настаиваешь, начнем все сначала. Хорошие бумаги вовсе не означают чистое прошлое. К Зану я обращался за новым прошлым, а этот парень способен подделать только бумаги.

– Он твой друг?

– Конечно нет.

* * *

Пригород к востоку от центра Чикаго, где жили в основном семьи среднего класса, утопал в зелени, но в той части Вест-Сайда, куда направлялись Купер и Шеннон, располагались лишь складские и офисные здания, большей частью сейчас заброшенные.

Они подъехали к трехэтажному, из шлакобетонных блоков дому. Фасадом ему служили погрузочные платформы, над которыми некогда белой, а сейчас основательно полинявшей краской было выведено: «Валентини и сыновья, прачечная и химчистка».

Купер припарковался под фонарным столбом и вытащил из багажника огромную спортивную сумку.

– Собираешься сдать бельишко в прачечную? – поинтересовалась Шеннон.

– Именно. И бельишко это мне обошлось в полгода жизни.

Еще не дойдя до входа, они услышали грохот механизмов изнутри. Из открытой двери пахнуло горячим, влажным, пропитанным химией воздухом. Внутри помещение оказалось огромным и очень шумным. Грохотали стиральные машины, между ними, засовывая грязное белье или выгребая из их чрев выстиранное, сновали мужчины и женщины. Воздух был пропитан запахами мыла и едких химикатов. Купер размашисто зашагал между рядами машин – приостановился, лишь чтобы пропустить иссушенную женщину, которая толкала перед собой тележку с грязным бельем. Снаружи было прохладно, но прошло лишь чуть больше минуты пребывания здесь, и по спине Купера уже заструился пот, а подмышки стали влажными.

Он провел Шеннон к узкой лестнице в конце помещения. Никто не обратил на них ни малейшего внимания. На втором этаже и жара, и грохот усилились: здесь были установлены не только огромные стиральные, но и промышленные машины для глажения белья; через них проходили скатерти, простыни и полотенца из сотен отелей и ресторанов. Несмотря на сильнейший шум, откуда-то вполне различимо доносилась мексиканская музыка.

На верхнем этаже практически вплотную друг к другу стояли узкие столы. Люди за столами либо строчили на швейных машинках, либо кроили по лекалам ткани, разматывая их из огромных промышленных рулонов. Казалось, будто одновременно долбят сотни дятлов. Воздух здесь был даже более горячим и влажным, чем на других этажах. Большинство мужчин работали без рубашек, и на их обнаженных торсах блестел пот. Под потолком, разнося по помещению химические запахи, сигаретный дым и вонь человеческих тел, неторопливо вращался вентилятор размером с пропеллер здоровенного самолета.

Купер направился по проходу прямиком к офису в дальнем конце. Шеннон послушно последовала за ним.

– Ужасная дыра, – заметила она.

– Потогонная мастерская.

– Уже поняла. Прямо Организация Объединенных Наций. Мне доводилось видеть потогонные мастерские, заполненные людьми из Западной Африки, Гватемалы или Кореи, но чтобы все сразу в одном месте…

– Да уж, – согласился Купер. – Шнейдер воистину рационализатор.

– Угнетатель, проповедующий равные возможности для всех своих работников?

– Не совсем. Здесь работают только анормальные.

– Но… – Шеннон запнулась. – Почему? Зачем?

– Шнейдер изготовляет отличные удостоверения личности. – Купер перекинул лямку тяжеленной спортивной сумки с одного плеча на другое. – Он специализируется на анормальных, стремящихся жить жизнью нормальных. Риск, конечно, высок, но и деньги в виде отдачи тоже нехилые. Те, кто не способен сразу заплатить за поддельные ксивы, горбатятся на него, отрабатывая долг.

– Шьют дешевую одежду.

– Шьют дешевые копии дорогих моделей.

Купер кивнул на женщину, сидящую за три стола от них справа. Ее волосы цвета сигаретного дыма были стянуты на затылке в пучок, на носу красовались странные очки: две толстенные лупы в массивной старомодной оправе. Женщина взяла из корзины слева от стола сорочку, положила ее на стол, достала другой рукой из коробочки на столе лейбл в полдюйма размером, приложила его к воротничку сорочки, сноровистыми стежками пришила лейбл и, бросив сорочку в корзину справа, тут же потянулась за новой. Вся операция заняла у нее не более двадцати секунд.

– Это был лейбл «Люси Вероники»?