самых больших и могущественных. Неувязка, с точки зрения исторической действительности. Великая греческая колонизация начнется гораздо позже, в шестом или пятом веках до нашей эры, когда Эллада, вырубив свои знаменитые рощи, пустив деревья на выплавку бронзы, а потом и для плавки железа, столкнется с засухой, неурожаями и перенаселением. Но до этого еще далеко, добрых восемьсот лет, а после нашего похода случится Троянская война (ее, кстати, можно считать и Самой Первой Мировой войной), потом грядет дорийское завоевание и «темные века», отбросившие развитие Эллады на много столетий назад. Но с другой стороны, никто не мог предусмотреть похищение Елены и войну мужа и несостоявшихся женихов с похитителями. Или, Троянская война все-таки имела экономические причины? Вполне возможно, что мудрые мужи Эллады, предвидя грядущее, включая нехватку пахотных земель, отправили в путь лучших своих сынов. А Троя-Илион не желала пускать эллинов в Черное море, как раз туда, где мы провели разведку, отметили места, удобные для высадки и основания колоний, поэтому государства Пелопоннеса решили открыть себе путь силой? В результате перебили массу народа, чем и воспользовались дорийцы. Тоже вариант, между прочем.

Ясон пятый свиток папируса изводит, описывая все скалы и отмели береговой линии, даже источники не забывает указать. Впрочем, это только мое предположение. Вполне возможно, что капитан делится с потомками своими дорожными впечатлениями или сочиняет хвалебные гимны богам. Не удержавшись, я как-то раз сунул нос в его записи и, разумеется, ничего не понял в хитросплетении линий. Греки еще не позаимствовали у финикийцев знаки, обозначающие звуки и не усовершенствовали их, поэтому записи начальника представляли собой какие-то каракули и пиктограммы, перемешанные с рисунками. То самое «линейное» письмо, которое уже больше ста лет расшифровывают и никак расшифровать не могут? Может, стоит попросить Ясона, чтобы дал мне несколько уроков, а по возвращении на историческую родину я как возьму, да и расшифрую тайнопись древних греков, а потом прославлюсь? Не так, как звезда шоу-бизнеса, ученых у нас в лицо не знают, но, глядишь, доктора наук присвоят без защиты, потом членкором стану, какую-нибудь крутую премию дадут. Нет, не надо. Спросят коллеги — чем руководствовался, какими методами руководствовался при дешифровке и что лежит в основе труда? Сопоставлял ли линейное письмо с древнеегипетскими иероглифами, с древнегреческими и прочими алфавитами, а если да, то в чем отличие? Не скажешь ведь, что меня обучал Ясон, который сам учился письму у кентавра Хирона. Нет, сказать-то все можно, но не поймут. Получится, как у Владимира Щербакова, предлагавшего переводить этрусские тексты с помощью древнеславянского языка[1]. М-да...

Чтобы не терять время завтра с утра, Ясон отрядил часть парней таскать камни и складывать их в высокую пирамиду, а остальным, как всегда,придется собрать валяющийся на берегу плавняк, дойти до рощи, набрать в ней хворост и срубить пару деревьев на ночной костер. Провизия у нас тоже есть, охотники пусть отдыхают. Сегодня очередь Геракла кормить ужином товарищей, что означает хорошо прожаренное на углях мясо, но не больше. Полубог, он и свинью не испортит, но и вкуснятиной не побалует.

Большинство аргонавтов осталось на берегу, но человек десять, из тех, кто полюбознательнее, включая Бореадов, Автолика и Тесея отправились в рощу. Я бы сам никуда не пошел — деревьев, что ли не видел? да и лень куда-то тащиться после целого дня трудов, но Артемиде, конечно же, захотелось в лес.

— Соскучилась по деревьям, — призналась богиня.

И когда успела? Вчера останавливались точь-в-точь на таком же берегу, где и роща имелась и ручеек журчал. Вслух ничего говорить не стал, что тут поделать, если девушка всю жизнь провела в лесу, а меня угораздило в нее влюбиться. Хуже, если б моей избранница оказалась Снегурочкой, пришлось бы провести всю жизнь в вечных снегах, где-нибудь в Гиперборее. Здесь-то Гиперборею почитают как волшебный край, но я-то доподлинно знаю, что это такое.

Артемида рванула вперед, словно бегунья с низкого старта, за ней потянулись остальные, я чуток задержался, чтобы прихватить топор. К счастью, он у нас общий, и не придется валить деревья мечом.

— Саймон, остановись-ка, — ухватил меня Геракл за хитон.

— Н-ну? — с недовольством отозвался я, рассердившись за задержку. Сейчас народ убежит, догоняй потом.

— Слушай, я тебе вот что хотел сказать, — начал герой, но замешкался, собираясь с мыслями, а потом рявкнул на Гиласа, как всегда, крутившегося под ногами и с любопытством прислушивавшегося к разговорам взрослых. — Тебе что сказано делать? Иди на корабль, тушу сюда тащи.

— Тяжелая туша-то, одному не дотащить, — сообщил Гилас, превратившийся в одно большое ухо.

— Сейчас я приду, помогу, а ты иди, нечего подслушивать, — слегка осерчал Геракл. Повернув Гиласа тылом к себе, поддал юнцу коленом под зад, придав парню небольшое ускорение, отчего тот стремительно полетел вперед и, наткнувшись на задумчивого Ясона, сбил с ног нашего капитана, а заодно и еще кого-то.

Геракл, сделав вид, что он здесь совершенно не при чем и, отвернувшись от бранящихся аргонавтов, опять начал морщить лоб и собираться с мыслями.

— Ты это ... я чего тебе сказать-то хотел... — вновь принялся мямлить Геракл.

Что-то тут не то. Вообще, полубог любит изображать недалекого простачка, в это охотно верят, но я успел убедиться, что Геракл далеко не прост и, на самом-то деле, очень умен. Был бы он глуп, давным-давно бы погиб, даже хваленая сила бы не спасла.

— В общем, я про тебя и про сестру мою хотел поговорить... то есть, сказать...

— Дескать — Саймон, парень ты неплохой, но коли обидишь сестру, сразу убью, — догадался я.

А что еще может сказать брат, на глазах у которого ухаживают за сестрой, хотя сам он свою сестрицу раньше никогда и не видел? Наверное, положено так.

— Вот, это самое я и хотел сказать, — обрадовался Геракл. — Догадливый ты парень...— Похлопав меня по плечу, полубог сказал: — Понимаешь, Артемида, хоть и богиня, но еще девственница, с мужчинами дел не имела. Чтобы со всем уважением к ней, и чтобы до свадьбы — ни-ни.

От дружеского похлопывания у меня враз онемело плечо, отнялась рука, спину схватило, словно по ней стукнули мешком с песком, а еще ноги вдруг стали ватными. И дыхание сперло не то в зобу, не то в диафрагме.

— Полегче, медведь, — едва вымолвил я, обретя способность говорить. — Ты свою