– Надя сказала, что та их встреча с Кристиной была не последней. В конце сентября у нее был день рождения, и она решила отметить его как-то необычно. Например, в ресторане «Французская лягушка». Девушке исполнялся двадцать один год, а она еще ни разу в жизни не пробовала лягушек, хотя очень желала приобщиться к французской культуре. Одной ей идти не хотелось, на пирушку с друзьями не хватало денег, и она пригласила только Вадима. Они еще даже не вошли, как возле входа их встретила подвыпившая компания дружков Кристины с нею во главе. Парни противно гоготали, говорили гадости, а потом взяли их с Вадимом под белы рученьки и затолкали в какой-то джип. Привезли в парк этот старый, и вот там-то начались издевательства.

Зинаида поднялась, жестом остановила Игнатия и строго показала Татьяне на дверь:

– Таня, выдь!

– Ты что, Зин? – вытаращилась подруга.

– Зинаида… – укоризненно покачал головой Плюх.

– А я говорю – выдь! Не надо тебе слушать, как над Вадькой издевались. Твои нервы могут не выдержать, и ты, не дай бог, с ума сойдешь. На кой черт мне сумасшедшая подруга?

Боева презрительно скривилась:

– Ну, уж если вид моего истерзанного сына меня не свел с ума… Говорите, Игнатий…

– Правда, Зин, чего уж теперь. Короче, те бандиты больше морально издевались: раздели Вадима при девушке, напялили на него платье с горбом…

– С накладкой, Наташкино, – качнула головой Татьяна.

– Руки ему исписала сама Кристина. Уж больно ее задело, что его к матери примут, вот и изгалялась. Ну, а потом они начали его кидать по кругу, Вадим им грубо ответил, и они стали его бить…

– А эта курица чего молчала?! – взвилась Татьяна. – Почему Надя в милицию не позвонила?!

– Вот и я о том же спросил. А она мне ответила. Парнишки-то не дураки были: они ее в машину кинули, а потом еще сутки в машине держали. Джип поставили в гараж и закрыли. Только на следующий вечер явились. Родители девчонки уже всю округу на ноги поставили. А едва она домой зашла, как ей позвонил Вадим. И просил – очень просил! – никому о случившемся не говорить. Он говорил, что сам им, и очень скоро, устроит такое… Наде это только на руку было. Она родителям про страсти ничего не рассказала: боялась, что ей тогда вообще шагу ступить не дадут, наврала, что у подруги на даче была, на последнюю электричку опоздали, телефон потеряла… Как бы там ни было, родители поверили. А Вадим, как обещал, так и сделал – устроил. Так что с избиением дело ясное.

Татьяна и Зинаида все еще молчали, будто ждали продолжения. Игнатий, на всякий случай, для особо одаренных, повторил еще раз:

– Вот я и говорю – ясное дело с избиением. Ну, чего молчите-то? Иди, Зинаида, проси свою должность менеджера, я скромно дарю тебе свои труды и размышления.

– Нет, минуточку, – прервала его Татьяна. – А где теперь Вадим, позвольте вас спросить?

Игнатий почесал за ухом, потом потеребил ворот пуловера и развел руками:

– Я думаю, он боится. Ну, сами же видели: Кристина со своими головорезами прибегала, и если бы он был дома…

– Я бы их растерзала! – докончила благочестивая мать. – Хорошо, а зачем тогда нужна была записка?

– Вот Вадим вернется, у него и спросишь. Главное, теперь ты знаешь, что он в безопасности, – махнула на нее рукой Зинаида и постучала кулаком по коленке Плюха. – Игнатий, а как же убийство Софьи Филипповны? Мне же за его раскрытие обещали должность.

Татьяна вдруг ахнула, присела и замолчала, точно совершила какое-то дикое неприличие. Зинаида взглянула на нее недоверчиво, но та замахала руками и, захлебываясь, пролепетала:

– Зин, я это… тебе тоже дарю… как их… размышления. Я поняла, кто убил. Ивская! Ой, как неприятно, как неприятно! Я ведь что вспомнила: когда Софья погибла, Ивская сразу дочери машину новую купила, точно! А до этого нам даже зарплату не выдавали, денег не было. Вот честное слово, можешь у девчонок спросить! А откуда тогда у нее взялись деньги? Не иначе, Ивская Софью за какие-то грехи порешила и такую же надпись написала. Чтоб, значит, подозрения от себя отвести. Ой-ой-ой, как же неприятно получается! Нет, Зин, не назначат тебя менеджером.

Зинаида попыталась сглотнуть ком в горле, но отчего-то горло так перехватило, что сглотнуть не получалось. Некоторое время она дергала шеей, подобно индюку, потом как-то неприлично гаркнула и спросила:

– А при чем тут деньги и Софья? У нее что, сбережения водились? Дочь говорила, что нет.

– Ну… – неопределенно пожала плечами Татьяна. – А у нас тогда прополз слушок, что именно из-за денег Софья с жизнью простилась. Или из-за бумаг каких-то… Вот черт, сейчас и не вспомню, кто так сказал. Погоди-ка… что-то вертится в голове… Нет, не вспомню. Знаешь, Зин, я всю ночь буду сегодня думать, и как только вспомню, так сразу же и позвоню.

– Нет, тут придется еще разобраться… – замямлил Плюх и вдруг заканючил: – Нет, ну сколько ж можно копаться в этих страшилках, а? Давайте отметим сегодняшнее закрытое дело чашкой чая. У меня после Юлькиных угощений все во рту пересохло.

Татьяна снова почувствовала себя великолепно. Плюху удалось-таки убедить ее, что сын самопохитился, а значит, находится в безопасности. Да еще и Кристина своей выходкой это подтвердила. От мигом поднявшегося настроения она совсем забыла про подругу:

– Ой, Игнатий Олегович! Ну какой у Зины чай? Пойдемте ко мне, у меня такой напиток, м-м-м! Зиночка, ты тоже собирайся. Посидим прилично, а то вдруг Вадька вернется… Игнатий, вы же не отпустите даму одну, когда на улице бушует криминальная обстановка!

Игнатий, обругав себя идиотом, нехотя поднялся. Зинаида же принципиально упала в кресло и закинула ногу на ногу. Ноги подлетели высоко и получилось немножко пошловато, зато вызывающе.

– Я не пойду, – скуксилась она. – И что, в самом деле? Сначала ко мне в гости напросились, я уже психологически настроилась, а теперь – нате вам, куда-то переться. Тем более при бушующей криминальной обстановке.

– А и верно, – легко согласилась подруга. – Зачем тебе по ночам мотаться, сиди дома, телевизор включи. А Игнатию все равно домой пора, вот он меня и проводит. Ну, пойдемте же, Игнатий.

Тот, опустив плечи, побрел в прихожую. Зинаида лихорадочно думала, как бы поумерить подруге прыти, но умные мысли разбегались мурашами. Придумала, когда та стояла уже на пороге.

– Кстати, Танечка, а ты тоже не больно чаевничай. Завтра я на работу не выйду, так что ты одна. Не опаздывай.

– Почему не выйдешь? – напружинилась Татьяна.

– Что случилось? – повернул обратно Плюх.

– Да ничего. Просто мне надо срочно сфотографироваться, – беспечно пожала плечами Зина. – А это, сами понимаете, ни с какой работой не вяжется – пока прическу сообразишь, пока накрасишься… Опять же – надо настроение создать…

Татьяна понимала, что подруга попросту что-то задумала и не хочет выходить на смену, но однако ж Зинаида уже столько работала за Татьяну…