– Стой! – прозвучал властный голос.

Подняв голову, беглец натянул поводья. Больше, пожалуй, бежать было некуда. Впрочем, рейтары мало походили на лесных татей.

Осадив коня, Иван спешился и, подойдя к всадникам, слегка поклонился:

– Служилый человек князя Андрея Телятевского Иван, сын Квасников.

– Вот как? Служилый человек? – говорившие с явным немецким акцентом рейтары гулко захохотали. – В таком разе мы – английские короли. А ну – руки вверх и шагай с нами…

Один из рейтар спешился и ловко связал юноше руки тонкой ременной петлей.

– Что-то не очень похож ты на дворянина, – недоверчиво пробурчал воин. – Ни сабли у тебя, ни кафтана. Даже сапог – и тех нет.

– Все разбойники отобрали, – беглец вздохнул. – Обманным образом завлекли в западни, тати лесные. Живота хотели лишить, насилу убег.

– Складно мелешь.

Судя по насмешливому тону всадников, Ивану они не доверяли ничуть, впрочем, как и любой на их месте. Ну, что такое – ехали себе, ехали, вдруг, откуда ни возьмись, выскочил какой-то подозрительный парень, почти что раздетый, босой, к тому ж ясно, что на краденой лошади! И что с таким делать? Лучше бы пристрелить от греха, да пули жалко. Ну, тогда зарубить палашом, дело нехитрое.

Иван передернул плечами – а что, если и вправду зарубят? Нужен он им больно. Хотя, нет, был бы не нужен – зарубили бы сразу, а так, вон, ведут куда-то. Интересно, куда?

Между тем лошади запряли ушами, зафыркали и весело заржали, – видать, рейтарский разъезд приближался к деревне либо к походному лагерю. Впрочем, никаких войск, а следовательно, и лагерей тут вроде бы быть не должно.

Юноша вдруг вскинул голову и внимательно всмотрелся вперед – показалось, будто там, за кустами, блеснул огонь… Нет, не показалось! Так и есть – впереди, уже совсем рядом, горел большой костер, за которым смутно угадывались черные избы, амбары, церковь… Какое-то большое село! Интересно…

Завидев рейтар, сидевшие у костра люди живо похватали пищали и пики:

– Самбор! – выкрикнул кто-то.

– Лихославль! – Отозвавшись на пароль, всадники подъехали к самому костру и, спешившись, привязали коней к плетню, – костер-то горел аккурат на самой околице.

Вокруг толпились оружные – немного, – человек пять, видно, караульная смена. В привешенном над огнем котелке аппетитно булькало варево. Иван повел носом и улыбнулся:

– Поесть бы!

– Ужо, накормим! – нехорошо скривившись, пообещал один из оружных – вислоносый мужик с длинной редкой бородкой, одетый в длинный черный кафтан, какие обычно носят стрельцы. Остальные засмеялись.

– Давай его в избу, – распорядился вислоносый, видать, он и был тут за старшего. – Аль господа рейтары желают сами допрос произвесть?

– О нет, – дружно отмахнулись те. – Делай, как знаешь, Заиша, только не забудь пойманного на наш счет записать.

– Запишем, не сомневайся, господин ротмистр! – Заиша – вот как, оказывается, звали вислоносого старшого – глухо хохотнул и обернулся к Ивану. – Шагай!

Послушно кивнув, плененный беглец в сопровождении двух вооруженных короткими копьями воинов вслед за Заишей поднялся по невысокому крыльцу в избу.

В небольшой горнице, большую часть которой занимала топившаяся по-черному печь, тускло горела воткнутая в железный светец лучина. Шипя, падали в подставленную внизу кадку горячие угольки-искры. В углу, под закопченной иконой, зеленоватым мотыльком трепетала лампадка. Однако вовсе не печь, не светец и не икона тотчас же привлекли внимание юноши, а подвешенная к потолку дыба. Собственно, его к ней и потащили, живо содрав рубаху. Тьфу ты, да что сегодня за день такой – из огня да в полымя!

– Эй, эй, – громко запротестовал Иван. – А ну-ка, полегче! Полегче… именем государя Дмитрия Иоанновича!

Стрельцы – а, судя по кафтанам и берендейкам, это были именно они – тут же застыли, вопросительно поглядывая на Заишу.

– Ты пошто, шпынь, царское имя треплешь? – грозно сверкнув очами, вопросил тот.

Иван ухмыльнулся, старательно принимая как можно более важный вид:

– Не шпынь, а Земского двора дворянин московский Иван, сын Леонтьев!

– Земского двора? – недоверчиво, но и с некоторой опаской протянул начальник стрелецкого караула.

– Сыскная четь, – пояснил Иван. – Господина Овдеева – такого знаешь?

– Да вроде нет…

– Твое счастье!

Поправив рубаху, Иван нагло уселся на лавку, лихорадочно соображая, откуда в забытом Богом селе могли взяться стрельцы и рейтары, притом что войны сейчас никакой не велось.

– Хорошо бы испить чего-нибудь, – не давая опомниться, попросил – а скорей, приказал – юноша. – Квасу или вина. А вообще-то, не отказался бы и от чарки водки.

– Водки тебе? – Заиша снова взъерепенился, правда, уже более тихо, без особых наездов. – Да кто ж ты все же такой, человече?

– Я уж тебе сказал, – Иван неожиданно улыбнулся. Еще бы не улыбаться, ведь он только что, вот сейчас, вот именно в этот момент вычислил, кто все эти люди. Ну, конечно же… Ну, кому же еще-то? Нет, ну правда…

– Вот что, парни, надоело мне с вами болтать. – Юноша пристукнул по столу ладонью. – Князю Михайле обо мне доложите! Уж он-то Овдеева знать должен.

– Ну да, – буркнул Заиша. – Сейчас вот, прям, бросимся князя будить.

– Ладно, будь по-вашему, подождем до утра, – ухмыльнулся Иван. – Попить только дайте…

Попить ему дали – один из стрельцов принес-таки квасу, – но и караул к дверям избы все же приставили. Иван хорошо слышал, как Заиша вполголоса наказывал часовому не спускать глаз с подозрительной особы. Поворочавшись на жесткой лавке, Иван подложил под голову руки и задумался. Может быть, он зря сейчас выдал себя? Может быть, следовало промолчать, не выкрикивать государево имя и имя Овдеева? Ну, допустим, промолчал бы… Недолго – ужо на дыбе б заголосил, особенно если бы начали огнем жечь грудину, была такая пытка, у многих катов – любимая. И зачем Ивану те муки? Чего ради? В конце концов, подсыпать князю зелье он сможет и в истинном своем качестве, а что уж потом скажет Овдеев – его дело. Незачем из-за гнева начальника спину свою подставлять.

Рассудив таким образом, юноша совершенно избавился от каких-либо мук совести, даже от намека на них, и тут же заснул, не обращая никакого внимания на жесткое ложе и бегавших по потолку тараканов, время от времени сваливавшихся ему на грудь. Ну таракан, и что? Тоже ведь тварь Божья.

Он проснулся от солнца. Тоненький лучик, прорвавшись сквозь покосившийся ставень, радостно уперся юноше в глаз и как будто говорил – вставай, просыпайся! С улицы доносились громкие голоса и смех, – видать, происходила смена караула. Вдруг голоса притихли… и гаркнули что-то с дружной силой. Приветствовали начальника? Да, похоже…