Загадочные угрозы Александра о хищниках, более могущественных, чем он сам, внезапно обрели леденящий кровь смысл.

Меня внесли двое мужчин.

Александр не был одним из них.

Они разошлись сразу же после того, как он согласился на демонстрацию, но я заметила его на маленькой трибуне, зажатой между двумя коренастыми мужчинами, которые выглядели готовыми оторвать ему голову, если он сделает одно неверное движение.

Я с трудом сглотнула, когда мужчины подтащили меня к огромному кресту и привязали мои конечности к каждой его ветви, отвернувшись от собравшейся толпы и Мастера, который должен был испытать меня. Наручники были не из кожи, как обычно, а из холодного острого металла, слишком сильно впившегося в мою кожу. Мужчина слева от меня рассмеялся себе под нос, когда я слегка дернула запястьями и вздрогнула.

Они испытывали меня болью.

Они все делали это.

Я была одинокой мазохисткой в комнате, полной жестоких садистов, которым некому умерить их похоть.

Мой разум гудел и жужжал, когда я пыталась мысленно подготовиться к грядущему натиску.

Затем вперед выступил Лэндон во всем своем наряде с длинным тонким хлыстом, обмотанным вокруг костяшек пальцев, и я знала, что никакие размышления или банальности не подготовят меня к тому, что должно было произойти.

Лэндон годами контролировал меня, когда я была девушкой, выбивая мой независимый дух за мелкие проступки, пока я не стала мысленно покорной ему, как теперь подчинялась Александру.

Если он был так хорошо обучен ментальной войне доминантов, я даже не хотел представлять, как он может быть в физическом акте.

— Это черная змея, — объяснил он мне, когда двое мужчин, ухаживавших за мной, растворились, закончив свою работу. — Это мой любимый кнут для наказания непослушных сабов. Видите ли, он издает такой звук, разрезающий воздух, а затем резкий треск, когда он вонзается в задницу. Затем звук нижних, когда они кричат ​​и сквозь слезы умоляют меня остановиться… ну, это так меня раздражает.

Я хотела сплотиться против него. Плюнуть ему в лицо и сказать, что он трус, а не Мастер. Настоящий Мастер делился доверием со своим рабом. Они обещали сплести удовольствие с болью, когда она будет хлестать по их коже, вознаграждать их похвалой или оргазмом, если они будут следовать правилам их игры. Я знала, но без подробностей, что Лэндон не делал ничего подобного. Он был жалким оправданием человека, который прятался за БДСМ, чтобы чувствовать себя более мужественным, ложно доказывая свой тезис о том, что мужчины — лучший пол.

Я закрыла глаза, когда он прижался ко мне, проводя языком по краю моей челюсти в собственническом движении, которое заставило меня содрогнуться.

— Если бы ты была кем-то другим, я мог бы быть мягким, — сказал он мне, свирепо кусая меня за ухо. — Но ты должна быть наказана за то, что оставила меня в Милане.

— Разве моей жизни сейчас недостаточно наказания? — прошептала я.

Он замолчал на такой момент, что я подумала, может быть, я добралась до какого-то пыльного уголка добра в его голове.

— В Ордене мы верим в наказание кровью, — сказал он, а затем уперся своим членом в мою задницу и сильно вонзился в меня. — Так что я заставлю тебя истекать кровью.

— Мистер Нокс накажет раба Дэвенпорта двадцатью пятью ударами плетью, — заявил человек по имени лорд Шервуд своим сухим, профессорским тоном. — Если девушку приучили к боли, она должна быть в состоянии благодарить мистера Нокса за каждую боль до самого конца. Если, с другой стороны, лорд Торнтон был слишком мягок с девушкой, и она сломалась до этого… Лорд Торнтон будет выпорот и обложен налогом за его неспособность быть хозяином.

Послышался ропот согласия.

Мне не нравилось, что я могла видеть, что происходит позади меня. Мне казалось, что мое обнаженное тело распростерлось перед стаей гиен, визжащих в зловещем смехе при мысли, что они проглотят меня до костей.

— Готов, раб? — спросил Лэндон с расстояния в несколько футов.

Он не дал мне времени ответить или собраться. В воздухе раздался резкий свист хлыста, а затем звук, похожий на выстрел, когда тонкая кожаная оплетка коснулась верхней части моей спины.

Крик вырвался из ткани моих легких, оставив нежные и кровоточащие ткани в моей ноющей груди. Я закричала так громко, что могла чувствовать звук в своих волосах и пальцах ног, когда я пыталась использовать шум, чтобы вытеснить разрушительную боль, которая отдавалась в каждом дюйме моего тела.

Где-то в глубочайшей яме моей психики был маленький прикованный и запертый ящик рассуждений, который гремел напоминанием.

Я должна была что-то сделать.

Среди адского огня боли был порядок, что-то, что я должна была сделать, чтобы избежать большего. Для себя и моего Мастера.

— Один, — сказала я, когда мой говор превратился в крик. — Спасибо, мистер Нокс.

— Хозяин, — рявкнул он. — Зови меня Мастер.

— У меня есть все основания протестовать против этого, — раздался из спортзала ясный и сильный голос Александра. Я чувствовала, как прохладные, аристократические слоги скользят по моей болезненно горячей коже, как кубики льда. — Раб Дэвенпорт знает только одного Мастера, и это я.

— Я позволю это, — заявил Шервуд после минутного раздумья. — Раб будет обращаться к вам как к мистеру Ноксу.

Это было маленькое благо, но каждый подарок казался чудом.

Меня повесили перед тайным обществом богатейших и самых изменчивых джентльменов Британии, проверяя, потому что они опасались, что мой жестокий Хозяин мягок со мной.

Если бы это не было так ужасно, я могла бы посмеяться над неправдоподобностью собственной жизни.

Я знала, что грядет следующий удар, и что он будет тяжелее предыдущего, потому что Лэндон был зол и он завидует титулу Александра, но боль все еще была непреодолимой.

Он пронзил мою спину, а затем погрузил шипы обжигающего кожу жара глубоко в мой позвоночник, пронзая меня болью.

— Два, спасибо, мистер Нокс, — процедила я сквозь зубы.

На десятом ударе я почувствовала, как моя кожа расползается, как масло, под ножом кожаного хлыста. Кровь стекала по моему позвоночнику и скапливалась в двойных ямочках на моей заднице, соблазняя Нокса избить меня сильнее, цвет вызывал его бычью ярость.

К пятнадцатому счету я не могла дышать из-за месива соплей и слез, забивавших нос, а воздух через мой рот был металлическим от крови. В какой-то момент я прокусила себе щеку, и розоватая слюна потекла по моему подбородку.

Мой разум хотел разорвать физические связи с моим телом и улететь в космос, как воздушный шар, затерянный в атмосфере. Было бы так легко разорвать путы, высвободить пронизанные болью конечности