Факелов-то всего пять: раз, два, три, четыре…

До пяти паренек досчитать не успел: грудь словно ожгло кнутом. Он выронил последний факел, испытывая острое чувство обиды: за что кнутом-то?! Сполз с седла и распластался под ногами у коня, глядя голубыми глазами в серое дождливое небо.

Феофан же, заметив какое-то шевеление за палатками, пустил две стрелы в ту сторону, а потом, уже ясно разглядев бегущих с мушкетонами латников, поворотил коня и дал ему шпоры: все, что хотели, они уже сделали.

В несколько прыжков гнедой домчал его до тропы, галопом помчался по узкой дороге — боярин не хотел закрывать дорогу тем, кто отступает следом на ним. На рысь он перешел только когда тропа, свернув с прибрежного косогора, растворилась в широкой талой воде. Проехав еще с пару сотен саженей, он поднялся на взгорок и спрыгнул на землю, тут же отпустив подпругу. Потом взял коня под уздцы и принялся ходить с ним по кругу, помогая восстановить дыхание. Вскоре начали подъезжать и другие бояре: Батов с окровавленной рукой, Михайлов, Ероша, Хавьюг с залитым кровью лицом. Некоторые возвращались поодиночке, некоторые — небольшими отрядами. Но продолжалось это недолго… К тому времени, когда боярский сын Старостин пустил коня попить воды и повесил ему на морду торбу с овсом, стало ясно, что бояре Иванов и Аваров, новик Рапейкин, назад уже не вернуться… На берегу Невы, напротив Орехового острова, остались одиннадцать бояр и четыре десятка смердов, среди которых феофановские Дмитрий и Захар.

— Где там Зализа? — вздохнул, подойдя ближе, Васька Дворкин. — Шестой день, как тревога поднялась. Когда с силой исполченной подойдет? Сколько нам тут еще малым числом упираться?

— А найдет лагерь-то наш?

— Найдет, конечно, — кивнул Василий. — Чай, не первый год порубежником службу несет. Места здешние знает, и куда вставать удобнее в этих местах догадается.

Однако весть от опричника пришла совсем не та, что ожидали давние друзья. В присланной на следующий день с феофановским Семеном грамоте Зализа требовал немедля свенский лагерь в покое оставить и спешным маршем к крепости Ладога со всем ополчением идти.

* * *

— Есть! — неожиданно стукнул кулаком по столу фогтий Витя Кузнецов и откинулся на спинку кресла.

В тишине библиотеки грохот показался оглушительным, и его друзья недовольно подняли головы:

— Чего шумишь?

— Я нашел, ребята! — он встал и сладко потянулся. — Нелечка, Игорь, я наконец придумал, как нам свалить с этого чертового острова не с позором, а с хорошим прибытком.

Самые худшие из предположений Виктора не сбылись — глухого бойкота островитяне объявлять им не стали. Одноклубники и оставшиеся с ними епископские слуги могли безбоязненно покидать замок, входить в город и выходить из него, покупать еду и вино. Но вот никаких податей и сборов платить им никто не собирался. Старейшина Аренсбурга вежливо сообщил, что по обычаю налог вносится после служения господином епископом мессы в городском соборе, ближние дворяне с усмешкой ответили, что ждут пояснений господина о порядке выплаты нового сбора, и просили передать ему пожелание здоровья. Никто не проявлял к захватчикам враждебности — но с присвоенного острова они не могли собрать ни единого сантима.

Кузнецову эта ситуация страшно не нравилась. Даже скромная жизнь в столь обширном доме требовала постоянных расходов, а каждый уплывающий из накопленной казны золотой вызывал у него чувство безвозвратной утраты. Не то, чтобы Витя был жадным — просто предпочитал, когда доходы общеклубного кошелька хоть немного превышали его расходы.

— Нашел! Вот, смотрите господин епископ просит у английской королевы тридцать шиллингов на посылку к ней посла. Интересно, почему за посыльного эзельского епископа должна платить Великобритания? В тому же, насколько я помню, англичане — лютеране.

— Зачем тебе Англия сдалась? — тоже поднялся из-за стола и сладко потянулся Чижиков. — Решил до кучи прибрать и ее?

— Нет, мне интересен сам принцип. Итак, у нас есть замок, который не по зубам местному населению, но нет достаточно крупного отряда, чтобы совершать из этого замка набеги на непокорных вассалов. Нам невыгодно нанимать отряд для усмирения туземцев за деньги, и поэтому замок не приносит нам никакой пользы. А как поступают нормальные люди с ценным имуществом, которое не могут использовать по назначению?

— Ну, в общем, да, — кивнул Игорь, начинающий обретать понимание. — Они его продают.

— Правильно! Почему бы нам просто не продать замок тому, кто сможет перебросить сюда достаточно крупный гарнизон и призвать дикарей к порядку?

— Если они смогут призвать всех к порядку, — поинтересовалась Неля, — то почему мы должны продавать замок? Почему бы тогда не продать остров целиком?

Мужчины переглянулись.

— Ну да, — кивнул Витя, потом подошел к женщине и крепко ее расцеловал. — Действительно, зачем продавать замок? Если я епископ, то и продавав нужно все епископство целиком! А уж как его стану утихомиривать покупатели — это уже не наше дело.

— И кому ты его продашь?

— Запросто! — Кузнецов вернулся к столу и притянул к себе лист бумаги с несколькими записями. — Итак, корреспондентами эзельского епископа были: король Швеции Густав Ваза, король Дании Фредерик, король Австрии… Нет, это не интересно, у них нет выходов к Балтике. Ага, король Испании Карл, король Франции Генрих… Польский король Сигизмунд… И английский король… Мария… Мария Тюдор… Странно, не помню такой.

— Мария Тюдор Кровавая, — усмехнулся Чижиков. — Она, кстати, как раз католичкой была. Теперь понятно, почему здешний епископ ей письма писал?

— Вполне! — пожал плечами фогтий. — И мы напишем. Может, она пожелает еще немного расширить свои островные владения? Тысяч этак за сто пятьдесят богемских золотых мы, так и быть, Эзельский архипелаг уступим ей со всеми рифами и мелями.

— Хе-хе, — почесал в затылке Игорь. — А ты уверен, что добрая католичка купит у незаконного епископа принадлежащие Римскому Престолу земли?

— За спрос денег не берут, — пожал плечами Кузнецов. — Самое главное, это состряпать письмо аутентично здешним. Ну, чтобы стиль высокопарный был, буковки красиво выписаны. Короче, сделать похоже на те письма, что короли эти сами епископу посылали. Получится?

— Если сильно не выпендриваться и слогом по древу не растекаться… — Неля пожала плечами, — почему нет? Сказать «здрасте», потом что продаем и за сколько. А кто письма повезет?

— Или добровольцев позовем, или жребий тянуть станем. Англия, Испания, Дания, Швеция, Польша, Франция. Шесть стран, по два человека и слуге к каждому королю пошлем. На гонцов эзельского епископа вражды никто держать не должен, так что опасности особой нет. Разве только сами драку с кем-нибудь по дороге устроят. Платить за проезд нам есть чем. Ну так почему бы мужикам не прокатиться? Мир посмотреть, дело сделать на общее благо. Я и сам не откажусь.

— Тебе, я думаю, уезжать не светит, — покачал головой Игорь. — А вот я в Париже еще ни разу не бывал. Так что, записывай меня в добровольцы, согласен.