На его лицо падают первые мутные лучи сонца.

— Для этого и нужна приманка, Тодд.

Жеребенок? — говорит Ангаррад, испуганно переступая с ноги на ногу.

— Все хорошо, милая, — успокаиваю ее я, хотя сам верю в это с трудом.

Сдавайся! кричит Радость Джульетты.

— Заткнись, — хором отвечаем мы с мэром.

Мэр улыбается.

Я машинально улыбаюсь в ответ.

Последняя неделя прошла относительно спокойно — по сравнению с тем, что было раньше. Обмен водой и продовольствием идет по плану, ни мэр, ни госпожа Койл никаких фокусов не выкидывают. А вапще на душе сразу становится легче и веселей, когда есть что пить, — так уж оно заведено. В обоих лагерях люди начали понемногу успокаиваться: город опять похож на город, да и на холме, как говорит Виола, обстановка стала почти нормальная. Она даже якобы идет на поправку — не знаю, верить этому или нет, потомушто она каждый день откладывает нашу встречу, а я не могу отделаться от страхов и тревог…

(Я — круг, круг — это я…)

Но времени я даром не теряю, разъезжаю всюду вместе с мэром, который вдруг стал ужасно добреньким. Он ходит по лагерю и беседует с солдатами — расспрашивает их о родных и близких, о надеждах, о том, что они думают делать после войны, и о прибытии новых переселенцев, все в таком духе. С простыми горожанами мэр тоже ведет задушевные беседы.

И еще он всячески холит меня и лелеет. Приказал мистеру О’Харе поставить мне палатку поудобней да койку помягче, дал целую груду одеял от ночных морозов. Всегда следит, чтобы Ангаррад поили и кормили лучше, чем остальных лошадей. И каждый день рассказывает, какие меры принимают его доктора для излечения клейменных женщин — мол, Виоле ничто не грозит.

Странно это как-то.

Но все же хорошо.

Впрочем, все эти приятные перемены стали возможны только благодаря внезапному прекращению вражеских атак. Но это не значит, что мы перестали к ним готовиться. Брэдли и Симона с помощью зондов нашли несколько тайных тропинок, по которым спэклы могли пробираться в город, и мэр распорядился установить за ними наблюдение. Наши новые бесшумные союзницы могут свободно разгуливать ночью по лесам и готовиться к возможной атаке.

Теперь мне ясно, что готовились они не зря.

Мы стоим перед узкой дорожкой, ведущей через лес к югу от города, и слышим приближение спэклов. Они появились ровно там, где мы и рассчитывали.

С каждой секундой они все ближе.

— Волноваться не о чем, — говорит мэр, глядя сквозь ветви деревьев на зонд, висящий высоко в небе. — Все идет по плану.

Шум спэклов становится еще громче и четче, но образы меняются слишком быстро — ничего не разобрать.

Тодд, твердит не на шутку перепуганная Ангаррад. Тодд!

— Успокой свою лошадь, — говорит мэр.

— Все хорошо, милая, не бойся. — Я глажу ее по бокам, но при этом едва заметно трогаю поводья, чтобы она немного отошла за установку для рытья колодцев, которую мы с мэром якобы охраняем.

Я подношу к губам комм.

— Зонд что-нибудь показывает? — спрашиваю я Виолу.

— Ничего определенного, — отвечает она. — Видно какое-то движение, но все слишком размыто, это может быть просто ветер.

— Это не ветер.

— Знаю. — Виола громко кашляет. — Крепись.

Шум спэклов становится все громче и громче…

И громче…

— Начинается, Тодд, — говорит мэр. — Вот они.

— Мы готовы, — раздается женский голос в комме. Это не Виола, а госпожа Койл.

И тут из теней высыпают спэклы — точно плотину прорвало…

Они выбегают на дорожку и бросаются прямо к нам…

Готовые разить и убивать…

— Ждем, — говорит мэр, прицеливаясь из винтовки.

Они несутся по дороге…

Двадцать, тридцать, сорок… А нас с мэром всего двое…

— Ждем.

Воздух полнится их Шумом… Они все ближе и ближе…

Но они должны подобраться еще ближе, иначе все впустую…

И тут — вжих — один спэкл стреляет из своей белой палки…

— Виола! — ору я…

— Огонь! — командует в комме госпожа Койл…

БУМ!

Деревья по обеим сторонам дорожки разлетаются миллионом щепок, начисто сметая спэклов. Мы с мэром пригибаемся в седлах, и я, развернув Ангаррад, изо всех сил пытаюсь удержать ее на месте…

Когда я снова поворачиваюсь к месту взрыва, дым уже рассеивается, и мы видим обугленные стволы рухнувших деревьев…

И ни одного живого спэкла…

Только трупы…

Горы трупов…

— Что произошло?! — ору я в комм. — Мы так не договаривались! Взрыв слишком мощный!

— Видимо, переборщили со взрывчатой смесью, — объясняет госпожа Койл. — Я поговорю с госпожой Брэтит.

На экране комма видно, что она улыбается.

— Да, немного перестарались, — говорит мэр, подъезжая ко мне и тоже широко улыбаясь. — Но мирное урегулирование началось!

И тут за нашими спинами раздается другой звук. Отряд солдат, которые залегли по обочинам дороги на случай, если что-то пойдет не так, быстро марширует к нам…

Они ликуют.

А мэр гордо разъезжает среди них, точно все прошло ровно по плану.

— Это же зверство! — злобно восклицает Брэдли. — По-вашему, так можно заключить мир?!

— Мы ошиблись со смесью, — пожимает плечами госпожа Койл. — Первая попытка провалилась, но в следующий раз мы все учтем.

— В следующий раз… — начинает Брэдли, однако госпожа Койл уже выходит из рубки, где мы наблюдали за происходящим на главном экране. Симона на улице, показывает проекцию с зондов толпе.

Когда грянул взрыв, люди радостно завопили. Теперь они вопят еще громче, приветствуя госпожу Койл.

— Она нарочно это сделала, — говорит Брэдли.

— Конечно, — киваю я. — Это в ее духе. Протяни ей палец — откусит руку.

Я встаю со стула…

И сразу сажусь обратно — так кружится голова.

— Тебе плохо? — с тревогой спрашивает Брэдли.

— Как обычно.

Это не совсем правда. Поначалу лечение госпожи Койл помогало, но сегодня утром меня стало колотить с новой силой. За день температура так и не снизилась. Еще шесть женщин погибли от инфекции — все они были гораздо старше меня и слабее здоровьем, — но загадочная болезнь подкашивает все новых и новых клейменных. Иногда достаточно взглянуть на лицо женщины, чтобы определить, есть на ней клеймо или нет.