– Повтори ещё раз! – ткнул пальцем в грудь десятнику воевода.

– Далеко мы ушли, вёрст на двадцать. Обозов, пастухов со скотиной не выдели, будто вымерла степь.

– Теперь ты, – показал воевода пальцем на второго десятника.

– Ни обозов, ни пастухов, – кивнул старший дозора. – Но далеко, там где небо с землёй сливается, пылевое облако видно. Ветра не было. Я землю слушал – гула нет.

Когда идёт большая конская масса, топот копыт по земле далеко передаётся, вёрст на пять.

– Уже кое-что. Похоже, надо к князю гонца посылать, торопить. Боярин, из заставных выставляй боевое охранение. Костры в ночи далеко видны, кабы непрошеные гости к нам не пожаловали. Сотникам – ратники пусть кольчуги не снимают.

Алексей с новиками попал в дальнее боевое охранение – вёрст за пять от заставы, но даже на таком расстоянии были видны огни костров.

Лошади щипали траву. Ратники, спешившись, стояли молча – в темноте можно услышать врага прежде, чем увидишь.

Поутру роса выпала, туман в низинах появился. Приказ был – стоять до рассвета. Когда же на востоке небосвод стал сереть и появился слепящий диск солнца, они поехали на заставу. Ночь прошла спокойно.

В лагере уже не спали, умывались и готовились завтракать. Но только застучали ложками, как один из ратников вскричал:

– Смотрите! – и показал рукой направление: далеко на юге клубилось пыльное облако.

Сомнения окончательно рассеялись: к рязанским землям шла конница. Конечно, две сотни рязанцев не смогут остановить такую лавину, но задержать до подхода основных сил – вполне.

Ратники поопытнее бросили есть, облизали ложки и спрятали их в чехлы: при ранении в живот у голодного больше шансов выжить. Беспечные отмахнулись:

– Не пропадать же кулешу!

Потом ратники стали готовиться к бою. Они проверяли оружие, надевали шлемы – кое-кто молился на складень. Каждый перед боем настраивал себя, как привык, как делал всегда.

До подхода степняков ещё было время – часов пять. Воевода и на север смотрел, в сторону Рязани и Переяславля, – не идёт ли помощь? Пора уже и князю с ополчением появиться, тогда силы могут уравняться.

Степняки завязывали бой, когда видели своё численное преимущество, от боя же с превосходящими силами уклонялись. Мурза или тысячник вёл своих джигитов не умирать, а добывать трофеи да пленных. Что проку в бою? Можно бесславно потерять нукеров и уйти не солоно хлебавши, а потерь степняки не любили. Русь велика, Литва рядом – можно и туда повернуть.

Некоторые ратники речушку перешли – землю слушали.

Пыльное облако разрасталось, и вскоре стала видна тёмная полоска – она довольно быстро приближалась. Тут уже и ополченцы вскричали:

– Слышим гул, земля подрагивает! – и назад через речушку перебрались. Татары впереди себя лучников пускали – те запросто могли любопытных стрелами посечь.

Позади дозорные закричали:

– Видим наших, только мало их что-то!

Это было передовое охранение рязанцев.

За передовым отрядом двигался сам великий князь с дружиной и ополчением – они были встречены радостными криками заставных ратников.

Князь сразу выехал на берег.

Уже были различимы отдельные фигуры коней и людей. На беглый взгляд – тысяча, хотя как пересчитать постоянно перемещающуюся массу?

Ратники – из тех, кто был на заставе, – сбегали за лошадьми.

Теперь все рязанцы выстроились рядами на высоком берегу речки. Хоть и небольшая преграда для конных, а всё же обороняться удобнее.

Князь совещался с воеводой и сотниками – при нём находились и бояре служивые. Кабы было численное превосходство, они смело перешли бы реку и встретили врага в степи, где есть пространство для манёвра. Но, похоже, обе рати одинаково сильны, и если будет бой, обе стороны понесут ощутимые потери. Но у рязанцев за спиной родная земля, им отступать некуда, и держаться они будут до последнего бойца.

Степняки это понимали. Судя по их одежде и бунчукам, это были крымские татары, только здесь было не всё войско крымского хана. Скорее всего, кто-то из алчных и самонадеянных мурз решил пройти малой ордой по русским землям, вот только организованного войска на рубеже встретить не ожидал.

Татары всегда шли в набег после разведки. О ситуации докладывали пастухи, а больше всего – купцы, ходившие с обозами в глубь чужих земель. И сведения для татар были благоприятные.

Бояре и ополчения по имениям своим сидят, разобщены, на порубежье – редкие и малочисленные заставы – набег обещал быть лёгким. И вдруг такое разочарование! Мурза и сотники видели князя в красном корзно, многочисленных ратников.

Татарское войско застыло у реки в двух полётах стрелы.

Долго стояли так татары, видно – совещались. Они надеялись по Рязанщине пройти огнём и мечом, нахватать трофеев и пленных и быстро убраться в степи. Не получилось! Но и стоять одному войску против другого бесконечно долго невозможно: и татары и русские утомлены после марша, лошадей кормить-поить надо.

От орды отделился всадник с белой тряпкой на поясе – символом переговорщика, парламентёра. Он подскакал к реке довольно близко и остановился у самого уреза воды – до князя с боярами был всего-навсего какой-то десяток метров. Видно, не из простых нукеров: халат на нём шёлковый, золотыми нитями расшит, ичиги из красной кожи. Сабли нет – не положена она переговорщику. Неписаные законы обеими сторонами всегда соблюдались.

Лицо у татарина было загоревшее едва ли не дочерна, скуластое, но глаза европеоидные – не узкие, как у монголов. И заговорил он по-русски чисто – чувствовалась практика.

– Алтын-мурза приветствует тебя, великий князь Рязанский Иван Фёдорович! Что-то я не вижу князя Пронского Ивана Владимировича! Жив ли митрополит Иона?

– Слава богу, все живы! С чем пожаловал? Неужели только приветы передать?

Глаза татарина злобно блеснули и сузились, но он тут же взял себя в руки – переговорщик не должен выказывать своих чувств. Передать слова повелителя, принять ответ – вот его задача.

– С набегом на Литву шли, – нехотя сказал татарин.

– Неужели заблудились в степи? Литва в той стороне, – князь показал рукой.

Дружина и ополченцы засмеялись.

– Алтын-мурза не желает твоих и своих людей губить. Он предлагает по обычаю предков поединок устроить. Наш батыр победит – война с вами будет, если ваш косопузый одолеет – мы на Литву идём.

«Косопузыми» на Руси называли рязанцев. Зимой, когда в деревнях делать было нечего, мастеровые мужики отправлялись на отхожие промыслы в другие земли и княжества. Топор плотницкий – для работы и обороны – носили за поясом. От веса топора пояс перекашивался, отчего живот мужика выглядел асимметрично – вот и прилепилась кличка.