После ухода Брока Мосс еще посидела в одиночестве в полумраке закрытого кафетерия, погрузившись в размышления, пила кофе с ванильным печеньем из автомата, пока доктор Шредер не сообщила, что Мариан приняла снотворное и заснула. Всю ночь у двери палаты посменно дежурили три агента. До ухода Брок сказал Мосс, что обговорит с боссом возможность прибегнуть к программе по защите свидетелей, в координации с СУ ВМФ и службой шерифа. Он позвонит дяде и тете Мариан и найдет способ сообщить им, что одна из детей, которых они похоронили, на самом деле жива.

Мосс рисовала на салфетках синей шариковой ручкой, сначала просто линии, а потом заполняла промежутки, пока в голове не прояснилось. «Место в лесу, Вардогер», написала она, потом написала это слово еще раз, а затем добавила: «Одна с проволокой, вторая с веревкой». Если в десять разных НеБыТей полетят десять агентов, они опишут разные детали. Существование – это лишь случайность, вероятность, когда бесконечные варианты будущего становятся одним твердым настоящим. Жизнь и смерть часто зависят от мелких деталей – в одной реальности запястья Мариан связали веревкой, а в другой – проволокой. Каким образом у нее появился дубль? «Зеркальная девочка», написала Мосс и погрузилась в размышления.

Она порвала свои заметки и позвонила О'Коннору, прежде чем уйти из больницы. Было уже за полночь, но он не спал. Он видел рапорты из Бакханнона и успел поговорить с коллегой из ФБР, но его потрясла новость о появлении дубля Мариан, и под конец разговора он обещал, что на следующий день лично приедет в Кларксберг вместе с еще одним специальным агентом.

– И что будешь делать дальше? – спросил он.

– Нужно найти Вардогер.

Мосс покинула больницу Престона около часа ночи и еще час добиралась домой. Она ехала по извивающимся сельским дорогам, в полной тьме под деревьями, но иногда впереди появлялся просвет, и Мосс видела луну и яркие точки звезд, а еще серебристый след кометы Хейла-Боппа, ее хвост был похож на струящийся локон женских волос.

* * *

Она помнила плотно смыкающиеся сосны, заглушающие свет, но то было с Нестором, через много лет, когда она торопилась увидеть место, где нашли кости Мариан. А этим утром гора Канаан была совсем не похожа на ту, какой ее помнила Мосс, она ехала к мирным полям и лужайкам, елям, пихтам и тсугам, дремлющим под сливочно-желтым солнцем. Егеря отметили подъездные дороги оранжевой лентой. Мосс выехала на поляну на склоне, а там под нависающими ветками уже стояла «Субару» О'Коннора. Отсюда совсем недалеко. Тропа была менее заросшей, чем в воспоминаниях, ведь, в конце концов, когда Нестор отодвигал перед ней ветки и притаптывал бурьян, растительность буйствовала уже двадцать лет. Теперь Мосс было легче удержать равновесие, а по узкой тропке нетрудно выбирать направление. На этот раз она надела горные ботинки, и это помогло добраться до пересохшего ручья, где только вчера утром Брок нашел Мариан живой.

– Шэннон, сюда.

Два человека стояли чуть поодаль. О'Коннор провел за рулем всю ночь на пути из Вашингтона, чтобы лично увидеть Мариан и это место в лесу, Вардогер. Заядлый турист, этим утром он выглядел как охотник-джентльмен на картине эдвардианской эпохи – с тростью и в резиновых сапогах до колен. Спутника О'Коннора Мосс узнала бы уже только по росту и мощной фигуре, но во всем остальном он был мало похож на человека, с которым она когда-то встречалась. Выбритая голова и тонкая черная полоска бороды. В мочках ушей болтались золотые кольца. Когда О'Коннор его представил, он улыбнулся и приятно удивился, услышав слова Мосс:

– Мы уже встречались, доктор Ньоку.

– Я попросил Ньоку сесть на ночной рейс из Бостона из-за того, как стали развиваться события с Мариан, – сказал О′Коннор. – Он имел дело с дублями, а его работа в Массачусетском технологическом касается тонкого пространства.

– Стягиваемости пространства Эверетта и узлов пространства-времени Брандта-Ломонако, – сказал Ньоку. – Приятно познакомиться, Шэннон. Или я должен сказать «приятно снова встретиться в первый раз»?

Мосс приятно было видеть, как с него слетели годы, но она помнила и про женщину, чьи пальцы извлекали чудесные звуки из саксофона. И помнила, когда Ньоку должен с ней познакомиться.

– Уолли, сейчас ты должен быть в Бостоне, – сказала она. – Ты должен там кое с кем познакомиться.

На его лице мелькнули сомнения, как тень падающего листа, но потом он улыбнулся.

– В мире много дорог.

О'Коннор двинулся вперед широкими шагами, проверяя путь тростью. Мосс шла чуть медленней вместе с Ньоку. «Вы когда-нибудь видели цветок под названием „падающая звезда“?» Легко представить, как Ньоку стоит у соседского сада и философствует о красоте цветов. Он и здесь, в лесу, часто останавливался и ждал, пока Мосс его догонит, перебирал пальцами лепестки или нагибался осмотреть насекомое или паутину.

– Вот пирамидка, – сказал ушедший вперед О'Коннор.

Место было отмечено оранжевой краской, крестом на земле, который смоет первый же дождь. Пирамидка выглядела в точности так же, как и представляла себе Мосс, но уложена аккуратней, из плоской речной гальки, высотой по колено. Она стояла на упавшем дереве, заросшем поганками и мхом.

– Пока что ФБР нашло четыре таких, – сказал О'Коннор. – Еще две – на другом берегу реки.

– Я думала, что пирамидки отмечают место, где лежит тело Мариан, – сказала Мосс. – Думала, они приведут к месту захоронения.

– Пирамидки отмечают местонахождения дерева Вардогер, – сказал О'Коннор.

– Взгляните на это, – позвал Ньоку. Он открыл карманный блокнот и показал Мосс несколько страниц с точками, которые он грубо соединил в фигуру в форме звезды. – Все пирамидки находятся на одном расстоянии друг от друга, – объяснил он. – Если представить, что каждая пирамидка – это луч звезды…

– То в центре звезды мы найдем сожженное дерево, – догадался О'Коннор.

– Давайте посмотрим, – сказала Мосс.

К одежде Мосс цеплялась ежевика, репейники и другие колючки. Они вышли на поляну, усеянную плоскими валунами. По мере приближения к Вардогеру нарастало журчание ручья, словно лес нашептывал, куда идти.

– Когда О'Коннор позвонил насчет Мариан, я решил, что Вардогер – это нечто вроде того, что мы называем «тонким пространством», – сказал Ньоку. – Исследовательская лаборатория ВМФ называет это узлами пространства-времени Брандта-Ломонако.

– Я уже слышала этот термин, – сказала Мосс. – Нам рассказывали об этом на тренинге. Б-Л-узлы – это остаточное явление от квантовой пены.

– Именно так. Остаток, почти загрязнение. Б-Л-двигатели влияют на пространство-время, – отозвался Ньоку. – Узлы – это места, где бесконечно плотная сингулярность уничтожает эффект квантовой гравитации и возникает наложение. Иногда обрушения волновой функции не происходит. Синхронность пространств Эверетта…

– Стой-стой, не так быстро.