Фабиус продолжал уговаривать, проклинать и умолять Вайрда, но все тщетно: тот упорно молчал и не собирался менять свое решение. Я достал свой гладиус, висевший на седле Велокса, пристегнул его к поясу и заодно сунул за пояс пращу, чтобы была под рукой. Теперь, вооруженный и с верным juika-bloth на плече, я был готов отправиться в путь. Вайрд прикрепил к поясу свой топор с короткой ручкой и забросил за плечо лук и колчан со стрелами. Маленькому Бекге нечего было брать, он только вручил поводья лошадей Фабиусу. Тот в конце концов хоть и неохотно, но смирился со своей участью, перестал жаловаться и сказал:

— Ave, Uiridus, atque vale![93]

— Te morituri salutamus![94] — ответил Вайрд без всякой иронии и сделал нам с Бекгой знак следовать за ним.

Я удивлялся способности Вайрда вести нас в сплошной тьме сквозь густые прибрежные кусты, держась при этом все время рядом с рекой, но так, что мы ни разу не свалились в воду. Несмотря на нелегкую дорогу и быстрый темп, который задал Вайрд, он шел молча и каким-то образом утаптывал для нас тропу, что позволяло мне и Бекге, следуя за ним, не слишком шуметь. Правда, через какое-то время маленький харизматик утомился и мне пришлось тащить его, как мешок, за спиной. И если до этого мы чуть не замерзли, пересекая реку, то теперь шли так напряженно, что вспотели. Не имею представления, как долго мы двигались и как далеко ушли; мили и часы не имели значения. У посланца гуннов, похоже, было не меньше лодочников, чем у нас, потому что он тоже пересек реку, не слишком отклонившись в сторону, и высадился на берегу довольно далеко от Базилии, выше по течению реки. Только наткнувшись в темноте на спину Вайрда, я понял, что он заметил лодку на берегу и остановился. Заглядывая через его плечо, я смог различить грубо сделанный ялик, который вытащили из воды и хорошенько спрятали в низкорослом кустарнике. Я сумел разглядеть, что он был пустым. Мы трое стояли, стараясь совсем не дышать, пока Вайрд прислушивался и озирался по сторонам. Наконец он положил руку мне на грудь, показывая, что мы с Бекгой должны оставаться на месте, и исчез в темноте тихо, как тень. Еще спустя какое-то время он, словно по волшебству, появился передо мной и прошептал:

— Похоже, они не выставили караул. Помоги мне столкнуть лодку в реку — но только тихо!

Разумеется, этого нельзя было сделать совсем беззвучно; судно было довольно тяжелым, чтобы мы могли поднять его, и мы потянули лодку по берегу, скобля дном по земле. Однако я понимал, для чего мы это делаем: чтобы в случае чего гуннам было трудно преследовать нас. Так или иначе, когда мы спустили ялик на воду и увидели, как он поплыл по течению, никакие гунны не появились, чтобы призвать нас к ответу. Поэтому Вайрд произнес уже не шепотом, но понизив голос:

— Я немного прошел по их следу. Они слишком спешили, чтобы соблюдать осторожность и заметать следы. И эта их спешка, насколько я могу судить, говорит о том, что они знают: идти им недалеко. Мы не сможем двигаться так же быстро — мы должны быть осторожны и идти тихо, — но мы сможем далеко пройти по их следам до рассвета. Ты с евнухом будешь держаться позади, но не теряй меня из виду. Вдоль пути могут быть выставлены часовые, и уж конечно, гунны как следует охраняют свой лагерь. Когда ты увидишь или услышишь, что я встал, вы оба тоже должны остановиться и замереть на месте.

Гунны, наверное, не ожидали погони, потому что, как заметил Вайрд, не думали, что кому-нибудь придет в голову искать их в низине. Во всяком случае, на всем протяжении пути мы не встретили никаких часовых. В первый и единственный раз Вайрд — а следом и мы с Бекгой — остановился той ночью, когда увидел за деревьями тусклый красноватый свет, который мог бы сойти за первые бледные отблески рассвета, если бы не находился на севере. Вайрд, однако, поскольку он шел далеко впереди нас, заметил что-то, чего мы с Бекгой видеть не могли. Он тихо скользнул в сторону под деревья, поэтому мы оба присели на корточки прямо там, где стояли. Я услышал тихий звук, звук короткой борьбы в сухих кустах, а затем Вайрд снова появился там, где мы его видели раньше, и махнул нам рукой, чтобы мы присоединились к нему.

Добравшись до него, мы обнаружили, что он склонился над лежащим на земле мертвым гунном и пытался снять свой боевой лук с шеи трупа: старик задушил врага тетивой. Вайрд ничего не сказал, мы с Бекгой тоже, и все втроем мы осторожно двинулись по направлению к красному свечению. По мере того как мы приближались, оно становилось все ярче и наконец осветило вершину холма, увенчанную деревьями, среди которых мы не могли разглядеть никаких затаившихся часовых. Итак, мы на карачках начали забираться на невысокий холм; ближе к его вершине мы распластались на животах и поползли подобно жукам.

Оказавшись наверху, мы посмотрели вниз, в долину, почти лишенную деревьев и освещенную кострами. Деревья были свалены, насколько мы могли видеть при свете костров, для постройки нескольких временных грубых лачуг, которые были окружены и скрыты низкими пестрыми шатрами. В дальнем конце долины располагалась линия дозорных с привязанными лошадьми, все они были костлявыми лохматыми полукровками. В пределах видимости, несмотря на ранний час, двигалось примерно два десятка человек. Поскольку мы с Вайрдом и Бекгой находились на расстоянии в сотню шагов и высоко над лагерем, я не смог бы определить, исходя из лохмотьев, в которые они были одеты, кто из них был мужчиной, а кто — женщиной. Но если судить по маленькому росту и кривым ногам, все эти люди совершенно точно были гуннами.

— Женщину и мальчика наверняка держат вместе в одной из этих лачуг. Так их легче охранять. — Вайрд пододвинулся поближе и теперь шептал мне на ухо: — Продолжай наблюдать, Торн, посмотри, нет ли какого-нибудь знака, какую лачугу они занимают. А я пока пойду убью еще нескольких гуннов.

Я сказал:

— Я видел, как быстро и метко ты стреляешь, но там, конечно же, слишком много гуннов, чтобы ты…

— Да. Но само их количество может в дальнейшем сослужить нам хорошую службу. Я собираюсь убить только часовых вокруг и должен это сделать, пока не рассвело. А ты тем временем вымажи лицо и руки грязью, чтобы они не отсвечивали так. Себе и евнуху. Вы двое, по крайней мере в темноте, можете сойти за гуннов, если потребуется, не то что я с этой бородой.

— Что ты имеешь в виду — «если потребуется»?

— Ну если я вдруг не вернусь. Вдруг один из часовых схватит меня прежде, чем я его, меня убьют, начнется суматоха. В этой суете вы двое, может, и сумеете сбежать незамеченными. Или даже попытаетесь все-таки спасти пленников, если найдете способ, как это сделать.

— Иисусе! — выдохнул я. — Надеюсь, до этого дело не дойдет!

— Я тоже, — сурово произнес Вайрд и скатился вниз.

Своим коротким мечом я выкопал и раскрошил несколько комьев земли, затем налил на них из фляги немного воды и развел жижу. Я покрыл ею лицо Бекги, а он мое: руки у нас обоих во время этой процедуры сделались достаточно чумазыми. Хотя кожа наша в результате стала не совсем такого цвета, как у гуннов, но мы теперь, по крайней мере, не бросались в глаза. Велев Бекге внимательно смотреть по сторонам (а то вдруг какой-нибудь праздношатающийся гунн натолкнется на нас), я сам сосредоточился на наблюдении за лагерем.