Загвоздка состояла как раз в том, что наши «путешественники» отчасти были настоящими. То есть, скитались по мирам и весям не в своем воображении, но немало верст отмеряли ногами на матушке-земле. И не пересказать, где носила нелегкая Витю-«Кэмела», бесприютного перекати-поле! На Камчатке и на Алтае, в предгорьях хребта Гиндукуш и в прикаспийских степях на границе с Ираном, везде довелось ему побывать и побродяжничать, то был отнюдь не вымысел, как раз не один милицейский рапорт свидетельствовал о хаотичных миграциях одинокого бича. То сам ввяжется в драку, по поводу или за компанию, то его побьют ради смеха – второе случалось чаще.

Но обычные, земные его странствия представляли интерес разве для приключенческих романов, ничего сверхъестественного, у любого старателя золотых колымских приисков найдется куча похожих историек. Порой драматических, порой комических, порой и с трагическим исходом. Иное дело сюрреалистические походы в загадочные области, которых не существовало на карте. Тут, к немалому удивлению, «Кэмел» выказывал не только способность без сучка и задоринки излагать обстоятельства своих путешествий, но и проявлял немалую историческую и лингвистическую осведомленность в вещах, которые не всякому интеллигенту средней руки были известны. Притом, что Алданов Виктор Данилович не имел даже законченного среднего образования, не говоря уж о начатках высшего. Хотя, справедливости ради надо отметить, сказания свои он излагал все же простонародным, бытовым языком, но сути это не меняло.

Кто из нас не слыхал, каждый в свое время, о секретных, упрятанных от глаз людских, пространствах и городах, куда дорога доступна лишь избранным? О Китеж-граде и Шамбале, о стране Беловодии и Опоньском царстве? Даже достойный всяческого доверия древний китайский историк Сыма Цянь повествует о далеком острове Пэньлай и об открытии его моряком Синь Фу, ставшим в конце концов его правителем. Согласно описанию, на острове живут бессмертные мудрецы «сянь», умеющие летать по небу и обладающие даром оборотничества: то молодец, то старец, то урод, то красавец. Да и помимо отважного мифического мореплавателя, кто только не отправлялся на поиски, когда духовные, когда действительно пешеходные! Искали многие, в разные эпохи и в разных местах земли. Одержимое семейство Рерихов и одиозная госпожа Блаватская, безумец князь Хованский-«Пустомеля» и легендарный царевич Михаил, старообрядец, брат Петра Великого, рожденный от княгини Милославской. И это только перечисление из ряда самых известных. А сколько было не оставивших после себя никакой памяти? И мало ли на Руси блаженных? Но отличие от них от всех Вити Алданова, по прозвищу «Кэмел», было в том, что он уже ничего не искал, и более не собирался.

По его словам выходило, что нашел. Он говорил об этом без пафоса, без бития себя в грудь, без обиды «как, вы мне, очевидцу, не верите?». Честно признаться, он вообще даже как-то равнодушно об этом говорил. Если отдельно просили, потому что рассказывал он витиевато-красочно, а мне всегда безупречной представлялась та сторона его потусторонних повествований, где «Кэмел» рисовал внемлющим ему не описательный, но смысловой результат своих поисков. Звучало это примерно так.

«Вы, накося, эт-то, думаете, будто одни в тутошнем мире и есть. Луна вон, и разные звезды. Оно, ясно-понятно, есть, что да, то да. Однако, не все. Кто о страданиях плачется, а кто наизнанку – хорошо ему, аж помирать неохота. И у обоих правда. Потому что живем мы себе, поживаем в самой серединке или, пожалуй, около нее. Будто дрова в поленнице, одни понизу, те поплоше. Другие поверху, те сухие и крепкие, а внутри прочие ни то, ни се. А все же один на всех штабель дров. И вот лежит на свете такое соленое озеро Цайдам – ядовитое, значит, от него один переход, кто, стало быть, хочет наверх взобраться. А у Чангата, что у подножья Трансгималаев, горы это стало быть такие, переход другой, тот уж обратно вниз».

Далее излагать дословно не буду. Если сделать перевод на околонаучный, человеческий язык, выходило в итоге следующее. Бытие представляет собой многоступенчатую сущность. Не в том смысле, что есть параллельные миры или инопланетные сверхчеловеки. Хотя, может, и они есть, Вите Алданову сие было неведомо, да и наплевать. Но реальность, всякая, даже нынешняя земная, делится по степеням совершенства. Ой, ли? Засомневаетесь вы. А если припомнить сколько раз буквально каждый из нас жаловался именно на несовершенство мирового устроения? И в плане справедливости, и в плане красоты, и в желании ухватить мечту за хвост, а главное, в постоянном поиске непреходящего счастья. Кому доставалось больше, кому меньше, кому совсем ничего – и такое бывает. Но все почему? Потому что мы, в настоящем своем бытии, как раз в середине поленницы. Однако в одном и том же месте и в одном и том же времени, но словно бы на ином уровне порядка, существует все то же самое, только куда более прекрасное или наоборот, много безобразней нашего. Точек соприкосновения не сказать, чтобы мало, беда или удача в том, что практически переход недоступен никому. Кроме, выходит, егозливого мужичка Вити Алданова, и чем черт не шутит, задумчивой Шурочки Синельниковой. В эти-то смежные области странник «Кэмел» и совершал самые значительные свои путешествия. И вынес о том впечатления.

Вот одно из них. О путешествии вниз. Где-то между Аргунью и Иртышом в месте, которое он сам называл трудно перевариваемым словом Аггарта. Вниз, не в смысле, что спускался под землю. Это было понятием относительным. Относительно нашего восприятия земного блага и земного же зла.

Обитель низшего порядка Вите решительно не понравилась. Хотя встретили его там, как существо воистину необыкновенное и даже ожидали от него избавления себе от скорбей и юдоли слез мирских. Представьте, что в нашем с вами земном существовании неустойчивость реальности усилилась бы на добрый десяток порядков. Хворей людских, смертельных и просто мучительных, сделалось бы во сто раз больше, но и бестолково плодиться и размножаться мы бы принялись соответственно интенсивно. Заодно понятие совесть даже в зачаточном виде стало бы выражением законспирировано виртуальным – вроде должно быть, но что это такое, никто не знает. Не обнаружимо в человеческом индивиде, как нейтрино в бочонке с тяжелой водой. Война, грабеж и резня получили бы определения отнюдь не ругательные, а так сказать, повседневные, на манер – солнце всходит и заходит, а кто-то кого-то подвергает поруганию или лишению жизни, которая не дар бесценный, а не пойми что. При всем при этом, природная красота, коей надлежит спасать всякий, пусть и самый пропащий из миров, по несовершенству своему вывела бы Квазимодо в записные донжуаны, а уж с какой-нибудь косой Ришки срисовали бы икону пресвятой богородицы. Правда, как утверждал о том «Кэмел», никаких икон, равно как и толковых живописных изображений, он в заколдованном «мире-внизу» видывать не видывал, кроме разве деревянных идолищ поганых. Зато сам-от Витя был заподозрен в неслыханном факте своего происхождения из сфер иных – ликом был прекрасен, в речах божественно милосерден и добр. Короче говоря, его сочли, если на привычный нам земной манер, спасителем небесным Иисусом Христом, хорошо еще не распяли. Хотя распятие в «мире-внизу» было не в чести, а поступали там гораздо назидательней и увлекательней. Сначала долго и обстоятельно сдирали заживо кожу с мученика-жертвы, а потом уже, в полном сознании от чудовищной боли визжащую, жгли на медленном огне по частям. С некоторыми его бестолковыми последователями, которым он неудачно запудрил мозги в безуспешной попытке сострадания, именно таково и поступили, что не могло не вразумить самого Витю-«Кэмела», и он благополучно вознесся, то есть убрался восвояси через только ему одному известный тайный ход. Аналогии есть? Если есть, то примите мои искренние поздравления. Если нет, выходит я зря трепался.