- За Сигмара и Императора!

Улкжар услышал имя ненавистного ложного божества и быстро обернулся, собираясь добраться до Стефана. Его тело было покрыто ранами и порезами, смертельными для обычного человека. Он походя снес кому-то голову и приготовился расправиться с человеком, посмевшим выкрикнуть имя ложного божества.

Стефан отступил на шаг, уклоняясь от описывающего широкую дугу клинка, и поднял перед собой Рунный Клык. Удар оказался огромной, сокрушительной силы, и капитан отлетел назад. Второй меч светловолосого дьявола был нацелен в живот, но и его удалось отбить. Щит выдержал, а рука онемела от колоссального напряжения. Восстановив равновесие, Стефан притворился, что метит противнику в голову, а сам быстро повернул меч в воздухе и ударил в живот.

Улкжар вовремя заметил это и отбился, но мощь клинка противника привела его в изумление. Здесь была смертоносная магия, магия, способная прикончить его, так легко переносящего любые раны. Он бросился в бой с удвоенной яростью, бешено размахивая обоими мечами и тесня капитана назад. Его искусство владения оружием было трудно переоценить. Какой-то мечник, пытаясь помочь капитану, пал от небрежного, почти ленивого удара. Другому меч пронзил сердце.

Поймав момент, Стефан кинулся вперед. Рослый норскиец словно ожидал чего-то подобного и попытался проткнуть Стефана мечом, но тот уклонился в последний момент и отделался болезненной, но не опасной раной в боку. Он закричал и упал на одно колено.

- Защитите капитана! - крикнул кто-то, и сзади на Улкжара обрушился тяжелый удар.

Он обернулся и заколол нападающего. Стефан, которого уже оттаскивали мечники, все видел.

- Альбрехт!

Сержант, насаженный на меч норскийца, обернулся на звук своего имени. С его губ капала кровь. Он успел встретиться глазами с капитаном, которого тут же унесли. Улкжар вытащил меч, и сержант упал замертво.

Враг ускользнул, и Улкжар взревел от ярости. Опустилась решетка, Стефана фон Кесселя унесли в туннель.

Оставшиеся в крепости имперские солдаты бились до последнего, но через несколько минут крепость пала, и все ее защитники погибли.

Более тысячи норскийских и курганских воинов лежали в туннеле, мертвые или умирающие. В замкнутом пространстве стоял тяжелый запах крови и смерти. Почти шесть часов назад была поднята решетка над проходом, ведущим из внешней крепости в туннель, и туда с воплями ринулись люди. Первый отряд, которому выпала честь идти на штурм, порвали в клочья пушечные ядра, но за ним последовали другие, и в течение шести часов Хрот отправлял все новых и новых бойцов прямо на жерла пушек.

Выпустили сотни чудовищных боевых псов, и они с ревом и лаем помчались по залитой кровью мостовой. Их безжалостно расстреливали, и кровь хлестала, смешиваясь с жижей под ногами. За ними последовали одетые в шкуры зверолюди, но их ждала та же участь.

Под завалами трупов собирались лужи крови. Усталых стрелков сменяли их товарищи, и офицеры Империи ходили среди них, пытаясь поднять боевой дух речами. Они полагали, что уже отбили элитные войска Хаоса и что теперь вражеский военачальник должен оттянуть своих подчиненных назад и атаковать с другой, менее защищенной стороны. Туннель был узок и пропускал одновременно лишь очень ограниченное количесво людей, так что оказалось возможным останавливать любую атаку на расстоянии не менее тридцати ярдов. Хрот терял терпение, но его совершенно не интересовали масштабы потерь. Все новые отряды уходили на штурм, но лучшие, вернейшие воины оставались рядом с командиром и ждали своего часа. Он знал, что конец близок, и предвкушал его.

Хрот чувствовал, что Кхорн доволен: резня была ужасна. В конце туннеля ворота и решетка были открыты, там стояли ряды стрелков и сеяли смерть вокруг себя. Выстрелив, каждый опускался на одно колено, чтобы другие, у него за спиной, могли прицелиться, передавал оружие назад и забирал только что заряженное другое ружье. Первые же выстрелы, около сотни за минуту, унесли немало жизней, а уцелевшие бросились назад, затаптывая своих товарищей. За первый же час было израсходовано девять бочек заряда и погибла не одна сотня атакующих. Одну пушку неправильно зарядили, и она откатилась назад, другая взорвалась, убив весь орудийный расчет и дюжину оказавшихся рядом солдат Остермарка. Туннель был заполнен дымом, и солдаты стреляли вслепую, боясь, что враг приблизится к ним под дымовой завесой.

Хрот двинулся на колдуна, сверкая глазами, демонстрируя острые зубы.

- Сделай это сейчас, колдун, покажи, что ты еще на что-то способен.

Судобаал, сгорбленный, бледный и изможденный, с темными кругами под глазами, взглянул на своего господина и тут же опустил голову, бормоча:

- Да, хозяин.

Стефан, страдая от раны в боку и неудобной повязки, остановил солдат, когда по туннелю разнеслось колдовское пение. От слов у него по коже пробежали мурашки, в животе похолодело. Заклинания звучали ужасно и неестественно, голос напоминал о ночных кошмарах и безумии. Но Стефан заставил себя успокоиться и прошел вдоль рядов стрелков, торопливо перезаряжающих ружья дрожащими руками, стремясь показать, что их капитан, как всегда, с ними.

- Не бойтесь злых чар, - говорил он. - Наш Император Магнус одолел силы Хаоса под Кислевом, а мы одержим победу под Талабхеймом. Сигмар поведет нас, и мы сотрем их с лица земли.

Пение продолжалось, оно становилось все громче и громче, звуки отражались от изогнутых стен. Стефан обернулся к стоящей рядом с ним эльфийской деве. Ее лицо было, как обычно, лишено эмоций.

- Госпожа, - тихо сказал он, - что это за адский звук?

Аурелион помолчала, плотно сжав тонкие губы.

- Это молитва темным богам, - сказала она, наконец, красивым мелодичным голосом. - Она отвратительна. Успокойте войска, капитан.

Стефан приказал всем умолкнуть. Было слышно только гортанное пение в туннеле. Солдаты вглядывались в темноту, пытаясь рассмотреть того, кому принадлежал голос, но видели лишь пустоту, в которой корчились умирающие.

Аурелион закрыла глаза, и ее губы начали беззвучно двигаться. Она запрокинула голову, тщательно выговаривая слова заклинания. Изо рта ее потянулся легкий туман, пополз вниз и заклубился у ног, продолжая расстилаться по земле.

Стефан непроизвольно дернулся в попытке отступить, но остановился. Туман вился вокруг его сапог, ногам было тепло и их немного покалывало - довольно приятное ощущение. Потом он охватил бочки с порохом и ноги солдат Остермарка, молчаливо ждущих с заряженными ружьями. Кто-то заметил это и раскрыл рот от изумления, другой зашептал: «Колдовство…», но Стефан положил руку ему на плечо, призывая к тишине. Солдатам явно было страшно, но они не двигались с места.

Глаза Аурелион распахнулись, они были черны; слова звучали громче, голос завораживал и пугал. Зловещее пение сбилось на миг, и дьявольский колдун словно бы задохнулся, потом гневно продолжил. Стефан с беспокойством смотрел на Аурелион: из ее носа капнула кровь, голос казался напряженным. В туннеле звучали ужасные, омерзительные слова, среди которых одно то и дело повторялось: Кхорн.