Отец Лаврентий считает иначе.

Нет, в том, что подобные выходки не к лицу четырнадцатилетним парням, мы с ним согласны. Да ведь не в нас же дело… пусть не к лицу и вообще неподходящее занятие, но отпустить Софи творить месть в одиночку мы с Лекой не могли. Сестренка у меня бедовая, лучше за ней приглядеть.

Готовую к употреблению ловушку отец Лаврентий доставляет к королю вместе с нами. Долгих объяснений не требуется.

Мне кажется, король едва удерживается от смеха. Но начинает говорить строго:

– Два почти что воина и благонравная девушка, дочь первой дамы двора! И вам не стыдно?!

– Мне не стыдно! – гордо заявляет Софи. – Пусть Фигушкин другим подзатыльники раздает, а меня пускай не трогает!

– И мне не стыдно, – передразниваю я сестренку. – Пусть Фигушкин другим подзатыльники раздает, а за мою сестру получит!

– И тебе не стыдно, – усмехается король, поглядев на сына. – Я правильно понял?

– Конечно, – Лека копирует степенную солидность аббата Ефигения. – Вступиться за даму, наипаче же и особливо благородную даму, суть прямая обязанность любого дворянина, особливо же и наипаче того, кого Вышний Промысел поставил над оною дамой и обязал…

– Хватит, я понял! – Король Андрий хохочет. – Ох! Прекрасная дама и благородные заступники! София, но ведь аббат учит вас, и он – человек Господа.

– Я ему все равно еще устрою, – бурчит Софи. Вроде себе под нос, но так, чтобы все слышали.

– София! – Наш пленитель укоризненно качает головой. – Дитя, тебе так не к лицу обида! Лучше улыбнись. Двенадцать лет – не тот возраст, чтобы начинать хмуриться и бурчать. Для этого у тебя будет старость.

Софи прыскает. Подбегает к отцу Лаврентию, хватает его за руку, оборачивается к королю и заявляет:

– Вот отец Лаврентий тоже человек Господа! Может, пускай лучше он учит?

– Дитя, у меня другие обязанности пред Господом и королем, – вздыхает отец Лаврентий. – Я не думаю, что из меня выйдет хороший учитель…

– Из Фигушкина учитель уж точно никакой, – фыркает Лека. – Признаюсь, отец Лаврентий, я тоже предпочел бы ваши наставления.

Король хмыкает. Чешет бороду. Вздыхает:

– Весомое мнение. Отец Лаврентий, я думаю, лучше простить Софии эту выходку. Тем более, что аббат не пострадал… и даже не знает о покушении?

– Если бы знал, то-то было бы шуму, – снова фыркает Лека.

Отец Лаврентий не возражает ни королю, ни Леке. Вместо этого он осеняет нас благословением и вздыхает:

– Пойду… через полчаса у меня встреча, на которую лучше прийти со свежей головой.

– Прекрасная дама тоже может идти. – Король треплет Софи по голове и легонько подталкивает к двери.

– Никуда я не пойду! – Сестренка выворачивается из-под руки короля. – Ловушку я придумала, ребята мне только помогали! Прощаете, так прощайте всех! А нет – так тоже всех!

– Кто еще за кого вступается, – улыбается король. – Софи, из нашего аббата и в самом деле не ахти какой учитель, но именно поэтому его не стоит обсыпать мелом, обливать водой… Что там еще тебе в голову приходило? От таких шуточек он только озлобится. Обещай мне, что ты больше не будешь, и вы уйдете втроем.

– Ладно, – понурившись, вздыхает Софи. – Обещаю, мой король.

– Вот и хорошо. – Король широко улыбается. – Идите, дети мои, и больше не тешьте Нечистого!

Мы хохочем. Оказывается, наш король тоже умеет передразнивать Фигушкина!

У самых дверей нас настигает совсем не веселый оклик:

– Валера, вы после завтрака опять к Сергию?

Лека оглядывается:

– Да, отец.

– Зайди сначала ко мне, сын.

Со вздохом я кладу на стол остроглазого серебряного волка. Улыбаюсь, вспомнив Софи. Мне бы такую сестренку!

Ну что ж, послушаем, что король Андрий хотел сказать своему наследнику…

– Я подожду тебя, – говорит Серый.

– Ага, а капитан будет ждать нас, – отвечает Лека. – Может, пару минут, а может, три часа. Иди, я потом подойду.

Из-за угла выбегает Софи:

– Серенький, ты забыл, да?!

– Помню, – смеется Серый. – А ты в платье скакать собралась?

– Там переоденусь. – Софи показывает брату сверток, хватает его за руку и тащит к выходу.

Лека взбегает по широкой парадной лестнице, прыгая через две ступеньки. Кивает охраннику у кабинета:

– Доброго утра, Ясек!

– И тебе доброго утра, мой принц! – Ясек сторонится, давая проход к двери.

Лека заглядывает в кабинет:

– Можно, отец?

– Заходи. – Король ждет, пока сын плотно закроет за собой дверь, и кивает ему на табуреты у большого стола: – Садись.

Лека подходит к столу. Он не имеет пока права сидеть за этим столом, хотя вот уж почти два года, как отец требует его присутствия на королевском совете. Присутствия тихого и незаметного – учебы ради. Слушай, принц, запоминай и будь готов ответить королю, все ли понял…

– Не дорос я еще здесь сидеть, – усмехается Лека. – Вот отслужу, тогда…

– Вижу, ты догадался, о чем пойдет разговор, – тихо говорит король.

– Я давно его жду, – так же тихо отвечает Лека. – Мне через два месяца пятнадцать. А Серому – через две недели. Пора решать!

– Вы с Сережей опять сговорились? Вместе?

– Конечно. Только не сговорились, а обсудили.

– Слышу не мальчика, – вздыхает король. – Быстро вы выросли, сынок. А где хотите служить, тоже обсудили?

Лека молчит, глядя отцу в лицо. Король тоже не садится; он подходит к сыну и смотрит на него непривычно хмурым взглядом.

– Давно уж, – наконец отвечает принц. – Конечно, здорово было бы служить у Сергия. Но как это будет выглядеть, если сын короля отслужит в королевской роте? Что король спрашивает с других, но не с собственного сына? И что будущий король сам и не нюхал тех трудностей, на которые будет обрекать других? Пусть о Юрке так говорят!

– А, так ты понял… Служба у отца не прибавляет уважения ни отцу, ни сыну. Юрий когда-нибудь пожалеет о своем выборе. Продолжай, Лека.

Лека смотрит отцу в глаза. И говорит:

– Южные заставы. Граница между Немалой Степью и Великим Кочевьем. Только туда по-настоящему боятся отправлять сыновей твои вассалы. Только так нас с тобой никто не упрекнет, отец. И только такая служба может быть признана истинно достойной для будущего короля.