Хотя, возможно, это объяснялось предстоящей опасностью. Аллегре казалось, что ее присутствие нежелательно и заставляет Лазара молчать. Девушка не представляла себе ничего, что могло бы испугать Лазара, — кроме его кошмаров.

Нет, он, вероятно, уже жалеет, что похитил ее. И сейчас, несомненно, испытывает огромное облегчение от того, что не сделал ее беременной. Иначе Лазар был бы привязан к ней и к ребенку на неопределенное время из-за своего чувства… чести.

Почему же она обвинила его в том, что у него нет чести? Не слишком ли это?

Аллегра уставилась в тарелку, удивляясь тому, что они сидят, словно совсем чужие люди, после того как были так близки. Господи, пальцы Лазара проникали в нее, его губы целовали ее грудь! А сейчас он даже не смотрел в ее сторону. Аллегре хотелось броситься на кровать, накрыться с головой и оставаться там до конца плавания, но вот только ее кровать без него была слишком одинокой.

Странно, почему она так несчастна, когда не прав именно он? И почему чувствует себя обиженной тем, что от нее отвернулись, хотя ее единственной целью было сохранить целомудрие?

Да уж, в этом она действительно преуспела.

Вскоре, вернув себе остров Вознесения, Лазар наверняка восстановит помолвку и женится на принцессе Николетт, чего и добивалась Аллегра.

От этой мысли ей стало еще хуже.

Она отпила вина и подняла голову. Лазар встал, положил салфетку и, извинившись, покинул общество. Аллегра и викарий переглянулись. Девушка обхватила голову руками.

— Он встревожен, моя милая. Это не ваша вина, — утешил ее старый англичанин.

— Я больше не могу. Моя судьба в руках человека, который ненавидит меня.

— Ну, сомневаюсь, что он ненавидит вас, — усмехнулся викарий.

Аллегра с мольбой посмотрела на него. Викарий потянулся и ущипнул ее за щеку.

— Ах, моя дорогая. Ничего не спускайте ему. Стойте на своем, и у вас все будет хорошо.

Она через силу улыбнулась:

— Вы добрый человек, Джон Саутвелл.

— Глупости. — Викарий, слегка покраснев, потянулся к вину.

— Викарий, а он похищал много молодых женщин? Собеседник Аллегры рассмеялся так, что чуть не поперхнулся вином. Промокнув рот салфеткой, он покачал головой:

— Сеньорита Монтеверди, вы первая. Вы также первая, кому удалось вывести парня из себя.

Ее плечи поникли.

— Это свидетельствует о том, что он презирает меня.

— Да неужели? На вашем месте я не был бы так уверен в этом.

Позднее Аллегра лежала в постели, подложив руки под голову и уставившись в темноту. Девушка» больше не хотела кривить душой. Она обидела Лазара и очень сильно. Он ведь не был ее фантазией. Лазар — человек из плоти и крови, и у него свои потребности. И он показал Аллегре, что потребности есть и у нее. Ей недоставало ощущения его натруженных, мозолистых рук, таких уверенных и нежных.

Зачем мне понадобилось обижать его? О, да что такое со мной? — спросила себя Аллегра. Она перевернулась на живот и лежала, вслушиваясь в скрип балок и размеренные удары волн о нос корабля.

Девушка не знала, сколько времени прошло, возможно, целый час. Каждый раз закрывая глаза, она видела его лицо.

Почему она отказала Лазару после всего, что было между ними?

Оставив попытки заснуть, Аллегра встала, надела муслиновое платье и отправилась на поиски похитителя, чтобы извиниться перед ним.

Это единственный разумный выход. Ее судьба в его руках. Только дура стала бы изводить и оскорблять его.

Аллегра заглянула в кают-компанию, но там было пусто и темно, как и в каюте Лазара. Она уже почти поднялась, когда услышала веселый смех Лазара. Мужчины говорили о ней.

— Ну так что произошло, кэп? Мы все хотим узнать.

— Снова делаете ставки на мои любовные похождения?

— Уже наскучила? — спросил один.

— Не уступает, да, капитан?

— Оставьте его в покое. Мужчина должен быть джентльменом. — Кажется, это сказал господин Дональдсон. Лазар рассмеялся:

— Она просто не мой тип, вот и все.

— Если она тебе не по нраву, отдай ее нам!

— Ну-ну! Сеньорита Монтеверди все еще под моей опекой.

— Разве ты не овладеешь ею?

— Нет, даже если бы она была последней женщиной на Земле, — шутливо отозвался Лазар.

— Но почему, кэп? Она красивая девчонка.

Действительно, почему же нет?

— Да, довольно симпатичная, — согласился Лазар.

— И вроде умна… для женщины.

— О да, Господь наделил ее умом и добродетелями, — признал Лазар. — В ней столько добродетелей, и она стоит на таком высоком пьедестале, что может говорить с Богом. Поверьте мне, ребята, ни один из нас, работяг, не достоин касаться и подола ее платья.

Все рассмеялись, но Лазар еще не закончил:

— Нет, синьоры, несмотря на все прелести синьориты Монтеверди, боюсь, она жестокая и ханжа, а к тому же маленькая язвительная мегера. И кто бы ни имел несчастье жениться на ней, несомненно, раньше времени сойдет в могилу, заклеванный ею до смерти.

На глаза Аллегры навернулись слезы. Закрыв рот рукой, она бросилась в свою каюту, заперла дверь и зарыдала. Аллегра знала, что каждое его слово — правда.

Тем же вечером Лазар стоял в коридоре у двери во вторую каюту, борясь с собой. Мрак неумолимо обступал его со всех сторон. Он просидел в каюте много часов над письмами, которые собирался отправить из Аль-Кума бывшим советникам своего отца. Лазар устал до изнеможения, но каждый раз, когда пытался заснуть, его преследовали кошмары. Даже стоя тут, у двери, он слегка дрожал.

Дорогая!

Если бы только он мог войти и забыться в ее объятиях.

Ночи, которые провел Лазар, обнимая Аллегру, были одними из самых прекрасных и спокойных в его жизни. Он отдал бы и свой корабль, и все золотые монеты, чтобы отказаться от своего вызывающего, идиотского ультиматума.

Прислонившись лбом к двери ее каюты, Лазар закрыл глаза.

«Помоги мне, дорогая! Мне страшно». Он вздрогнул и издал протяжный вздох. Но не постучал. Лазар не хотел и не мог дать ей еще один повод презирать его. Слова Аллегры впились отравленными стрелами в его душу. Нет, он во что бы то ни стало завоюет ее уважение.

Он не был ее Принцем, тем прекрасным человеком, которого заслуживала Аллегра, но хотел им стать.

Если я переживу это дело, то, может быть, тогда я буду достоин тебя.

Когда капитан вызвал ее следующим вечером, Аллегра покинула свое убежище. Она пряталась в маленькой каюте весь день, боясь, как бы не пострадала ее уязвленная гордость. Девушка стыдилась показаться на палубе.