Макао

– Пожалуйста, скажи, что мы не поедем на этом. – Мехмет Сабанджи состроил гримасу, глядя на Ника, когда они высадились из самолета и увидели целую шеренгу одинаковых автомобилей «Роллс-Ройс Фантом».

– Типичный Бернард, – улыбнулся Ник, предвкушая, что подумает Мехмет, ученый-классик, родом из аристократической стамбульской семьи, при виде Бернарда, выходящего из лимузина в мятно-зеленом полосатом блейзере, оранжевом аскотском галстуке[110] с узором пейсли и желтых замшевых мокасинах.

Единственный сын дато Бернард Тай прославился своими «храбрыми высказываниями» (как дипломатично выразился сингапурский «Татл») и тем, что был известнейшим в Азии бонвиваном, постоянно устраивал дикие вечеринки на любом роскошном курорте, который был в этом году в моде, всегда с самыми модными диджеями, самыми холодными напитками, самыми горячими малышками и, как многие перешептывались, с самыми лучшими наркотиками.

– Чуваки в Макао! – возликовал Бернард, поднимая руки, как обычно делают рэперы.

– Бернард Тай! Поверить не могу, что ты заставил нас лететь в этой старой консервной банке. Твой G5 так долго набирал высоту, что у меня борода успела вырасти! Надо было взять у моих родителей «Фалькон 7Х», – посетовал Эван Фан (сын владельца «Фан электроникс»).

– Мой папаша ждет запуска G650 в эксплуатацию, и тогда ты поцелуешь мой зад, Фаня! – парировал Бернард.

Родерик Лян («Финансовая группа Лян») встрял в их беседу:

– Лично я фанат «Бомбардье», у нашего «Глобал-6000» такой здоровенный салон, что можно кувыркаться прямо в проходе.

– Слушайте, перцы, хватит мериться размерами своих самолетов. Давайте уже поедем в казино, – перебил их Джонни Пан (его мать урожденная У, ну, вы понимаете, из тех самых!)[111].

– Что ж, парни! Держите крепко свои яички, потому что я приготовил для вас кое-что особенное! – объявил Бернард.

Ник устало забрался в автомобиль, скорее похожий на танк. Теплилась надежда, что мальчишник Колина пройдет без происшествий. Колин и так всю неделю на грани нервного срыва, а поездка в мировую игорную столицу с группой парней, в венах которых плещется виски и тестостерон, – беспроигрышный рецепт катастрофы.

– Не такой встречи выпускников Оксфорда я ожидал, – тихонько сказал Мехмет Нику.

– Ну, кроме своего двоюродного брата Лайонела и нас с тобой, Колин, боюсь, тоже тут никого не знает, – пошутил Ник, оглядывая других пассажиров. Все эти пекинские принцы и тайваньские подопечные трастовых фондов определенно были дружбанами Бернарда, а не Колина.

Автоколонна «роллс-ройсов» мчалась вдоль прибрежного шоссе, огибавшего остров. Гигантские рекламные щиты с названиями казино можно было увидеть за много миль. Вскоре в поле зрения, словно небольшие горы, появились игровые и развлекательные комплексы – огромные глыбы из стекла и бетона, переливающиеся яркими цветами в полуденной дымке.

– Это как Вегас, только с видом на океан, – восхитился Мехмет.

– Вегас – это бассейн для малышей. По-настоящему крупные игроки приезжают сюда[112], – заметил Эван.

Пока машины протискивались по узкой Руа-да-Фелисидаде в Старом городе, Ник восхищался красочными рядами португальских магазинов XIX века, думая, что сюда вполне можно привезти Рейчел после свадьбы Колина.

Наконец-то кортеж остановился перед потрепанными магазинами на Руа-де-Альфандега. Бернард привел группу в старинную китайскую аптеку с поцарапанными стеклянными шкафами. Здесь продавался корень женьшеня, съедобные птичьи гнезда, сушеные акульи плавники, поддельные рога носорога и другие странности из мира китайской медицины. Несколько пожилых женщин сидели перед небольшим телевизором и смотрели кантонскую мыльную оперу, а худощавый китаец в выцветшей гавайской рубашке прислонился к стойке, оглядывая пришедших со скучающим видом.

Бернард довольно нахально потребовал:

– Я хочу купить маточное молочко с женьшенем.

– Какое? – уточнил аптекарь без всякого интереса.

– «Принц мира».

– Объем?

– Шестьдесят девять унций.

– Посмотрим, что у нас есть. Следуйте за мной, – сказал аптекарь, и в его голосе послышался неожиданный австралийский акцент.

Группа последовала за ним в заднее помещение аптеки и дальше через тусклую кладовку, заставленную от пола до потолка аккуратно сложенными рядами картонных коробок. Каждая была помечена надписью: «Китайский женьшень. Только на экспорт». Мужчина слегка толкнул пирамиду коробок в углу, и вся конструкция повалилась назад, а за ней показался длинный коридор, освещенный голубыми светодиодными лампами.

– Вам сюда, – сказал аптекарь.

Пока парни шли по коридору, звук, напоминающий сдавленный рев, становился все громче и громче. В конце коридора перед ними автоматически раздвинулись двери из матового стекла, явив взору потрясающее зрелище: помещение напоминало своего рода крытый спортзал с трибунами по обе стороны от ямы; на трибунах стоя ликовали зрители. Хотя спины собравшихся мешали рассмотреть происходящее в яме, оттуда доносился леденящий кровь рык, не оставлявший сомнений: там псы рвали друг друга в клочья.

– Добро пожаловать на величайшую арену собачьих боев в мире! – с гордостью объявил Бернард. – Здесь сражаются только канарские доги, они в сто раз злее, чем питбули. Это будет офигительно, мужики!

– А где делать ставки? – заволновался Джонни.

– Э-э-э… это же незаконно? – спросил Лайонел, нервно поглядывая на клетку, где шел бой.

Ник готов был поклясться, что Лайонел хотел отвернуться, но тот увлекся зрелищем: две огромные собаки, мускулистые, с гигантскими клыками, злобно сцепившись, катались клубком в яме, измазанные кровью.

– Разумеется, незаконно! – ответил Бернард.

– Я даже не знаю, Бернард… Мы с Колином не можем рисковать. А вдруг нас поймают на нелегальных собачьих боях прямо накануне свадьбы?

– Ой, ты такой типичный сингапурец! Всего на свете боишься! Не будь занудой.

– Бернард, дело даже не в этом. Это просто жестоко, – вмешался Ник.