Но вот старый дом матери мне показался идеальным. Я и сам вспомнил о нем совершенно неожиданно, потому и уцепился за возможность отвезти Ло именно сюда.

Проваливаясь в толстый слой наметенного за зиму снега, я перенес спящую девушку на порог здания. Ключей у меня разумеется не было, потому вышиб замок ногой. Впрочем, имею полное право. Это ведь теперь мой дом.

Вымерзший за зиму, пыльный за годы и в то же время неуловимо родной он встретил меня полной тишиной. Хотя я все же не прав. С родным так кощунственно не поступают.

Ностальгический. Вот более правильное слово.

Минуя гостиную с застеленной чехлами мебелью я поднялся на второй этаж, где когда-то была спальня. Сейчас там осталась только рама от кровати, даже без матраса и узкая тахта у стены.

Хоть что-то.

Туда я сгрузил свою бесценную ношу, укрыл старыми покрывалами, которые нашел в шкафу и принялся искать, чем можно растопить камин.

Дров здесь не было, но это даже не удивительно. За столько-то лет запустения им неоткуда здесь взяться..

Наверное, правильнее было разбудить Лору прямо сейчас, а потом отвезти к ее дому и отпустить за несколько кварталов, чтобы дошла пешком, не привлекая внимания. Но я медлил, сам себе давал фору и с мазохизмом наслаждался ее присутствием рядом.

Слишком поздно я понял, что все же люблю ее. На это осознание у меня ушло несколько месяцев. Потому что несмотря на все обстоятельства, которые разводили нас по сторонам, я все еще продолжал думать о ней с нежностью, хотя должен был ненавидеть.

Шпионка, чьим заданием было соблазнить меня и чья мать лишила меня отца. Хотя кому я вру?

Записывающие артефакты в комнате Виктории рассказали мне правду. Я несколько раз переслушал тот разговор между судьей Райт и Ло, чтобы окончательно убедиться:

мой отец был таким же помешанным на суккубах психом, как и я. Влюбился в одну из них и отдал за нее жизнь. И даже то, что он не любил мою мать, почему-то не резонировало с моим внутренним я.

Наверное из-за того, что я прекрасно его понимал

Невозможно полюбить кого-то ещё, когда в сердце сидит ТАКАЯ заноза.

И если у Деймона Стоуна была хоть какая-то надежда на взаимность, то у меня на нее не осталось даже шанса. Я сам все испортил той ночью. Да и учитывая кто мы, наши отношения изначально обреклись на провал.

И все же я стоял над девушкой, любовался идеальными чертами лица и не знал, как заставить себя отойти от нее. Только когда Ло чуть вздрогнула и свернулась от холода ещё сильнее, я отрезвел и бросился из комнаты на поиски дров.

Разумеется ничего не нашлось.

Лишь коробка старых книг, на обложках которых осыпались буквы, и нелепые деревянные статуэтки волков, медведей, оленей. Их дарил генерал матери, как символ очередной удачной охоты и свежеубитого трофея.

Каждая фигурка – отнятая жизнь. Если бы я вспомнил о доме раньше, то давно бы сжег их как призрак неприятного прошлого.

Тяга в камине появилась не сразу. Все же им не пользовались столько лет, но спустя минут двадцать мучений мне удалось развести вполне приличный очаг. Я безжалостно подкармливал огонь страницами, бросая вырванные и скомканные листы в пламя. Наблюдал, как сгорая, они разворачиваются и опадают пеплом, а после кидал следующие.

Когда закончился очередной том, я потянулся за следующим, но рука нашарила толстую тетрадь, скорее даже блокнот в простом переплете. Не разворачивая, я собирался бросить ее в огонь, но что-то остановило.

Раскрыл и передумал.

Все листы исписаны аккуратным почерком матери. Короткие заметки похожие те, что печатают в поваренных книгах или рецептурных справочниках.

Граммы, ингредиенты, дозировки. Часть теста выцвела от времени, и я собирался подойти к окну чтобы рассмотреть получше, но с тахты раздался напряженный кашель.

В следующий миг Лора рывком села и неверяще уставилась на меня:

– Где я? Куда ты меня привез?

– Ну, для начала я ждал хотя бы “спасибо”, – устало потёр переносицу и спросил уже у нее: – Как ты себя чувствуешь?

Девушка смутилась, было заметно как она прикусила язык и притихла.

– Спасибо, – она все же произнесла это слово. – Так где мы?

– В старом доме моей матери. Его подарили ей Торани и Аластар, прежде чем уехать на Юг.

Подумать только, а ведь сложись все иначе, мы ведь могли бы жить с этой девушкой на соседних улицах, и знали бы друг друга с самого детства.

Вместо ответа Лора встала с тахты, ещё плотнее укуталась в покрывало и двинулась ближе к камину. Там села близко настолько, что я стал переживать, не выскочат ли из печи угли и не прожгут ли в Крошке Ло пару дыр.

– Как ты нас нашел? – спустя несколько минут молчания спросила она.

Я лишь усмехнулся. Потому что это можно было назвать чудом.

– Твоя машина. Когда ты с Артуром исчезла из столицы в первый раз и бросила ее у мотеля, я отдал приказ следить за ней, а заодно повесить на колеса маячки, чтобы в случае угона быстро найти. Я давно забыл о них, но вчера ночью артефакты сработали и разбудили меня сигналом о пожаре. Вначале один, затем второй, третий. И я бросился по координатам, боясь увидеть самое страшное.

Девушка усмехнулась.

– Я жгла покрышки чтобы не замерзнуть.

– И это спасло вам жизнь. Утром дым от вашего костра был виден за несколько миль.

– Ещё раз спасибо, – пробормотала Лора и протянула ладони к огню. – Все еще дико холодно, никак не могу согреться.

Ее слова вызвали во мне прилив угрызений совести. Все же нужно было оставить Ло в больнице. Там ей дали бы теплый бульон, сытно накормили, помогли организму восcтановить потраченные силы, я же эгоистично отвёз сюда.

– Если позволишь, могу поискать в доме ещё теплые вещи, а пока… – я приблизился к ней за спину и придвинул коробку с книгами. Тетрадь матери предусмотрительно держал в руках, чтобы не закинуть ненароком в огонь, но обязательно прочесть позже. – Можешь подбрасывать в огонь бумагу.

Она кивнула, и я ушел.

Долго бродил по первому этажу, в поисках не пойми чего, даже заглянул на кухню, хотя знал, что еды здесь быть попросту не может. Затем двинулся в старую гардеробную. Разумеется никакой одежды не нашлось, зато обнаружилась ещё пара прогрызенных в нескольких местах молью шерстяных одеял.

Уже возвращаясь обратно через гостиную, я остановился у затянутого чехлом серванта. И решил проверить всплывшую в мозгу идею.

Сухой закон ввели уже после того, как умерла мать, но я отлично помнил, что при ее жизни именно здесь стояли бутылки с напитками.

Интуиция не подвела.

Стоило сдернуть ткань, как удача, можно сказать, улыбнулась мне в виде одинокой бутылки вина. Она стояла в самом дальнем углу и изрядно запылилась от времени. Бокалы нашлись здесь же, но пить из них, не вымыв, казалось чистейшим безумием.