Все бы замечательно, только слишком она его баловала, как бывает, все из бабьей дурьей жалости (безотцовщина же, почти сирота!), во всем ему уступала… И что в результате? Все ее интересы сосредоточились на Андрюше. Ему то, ему се…

Тоже банальный случай.

Андрюша же, подросши, быстренько стал борзеть, тетку тиранил, гадости ей говорил, с гулянок являлся поздно, сначала дружков приводил, потом и подружек, отправляя в кино либо к подруге, то есть не считался с ней совершенно.

Только два года у нее и было, когда его в армию взяли, – дух перевести. Попытаться своей жизнью пожить, а может, если повезет, и устроить ее как-то. Не все же время при чужом огне греться. Так ведь нет, ждала Андрюшу из армии, будто сулило это ей невиданно какое счастье.

Он ей и устроил.

Совсем армия парня опустила, ничего делать не хочет – завалится на диван, пиво пьет литрами, а деньги, натурально, у тетки тянет, которая перед ним стелется. Она его на одну работу устроила, на другую – с тем же результатом. Пару месяцев поработает, и все. С одной его быстро прогнали: амбиций воз, а способностей кот наплакал. С другой сам ушел, тяжко: вставать рано, да и работа беспокойная. Потом устроился куда-то вахтером, зарабатывал гроши (на пиво хватало), тем более что тетка кормила и одевала на свои деньги.

Мало того, что Валентина пестовала своего Андрюшу, она еще и у родителей постоянно на подхвате. Те проживали в железнодорожном поселке в ста пятидесяти километрах от города, отец работал на станции, мать занималась хозяйством (корова, свинья, огород), так что весной и по осени Валентину выкликали на сельхозработы, да и если кто из родителей прихварывал, то опять же она – больше некому.

Родители старые, нужно помогать. Так что и отпуск Валентина проводила не на море (хотя могла бы), а в своей Матвеевской, возле родителей.

Иные так устроятся, что с них и взять нечего, тогда как другим достается по полной. Жалко человека, что говорить. Если б Валентина совсем без запросов была, такая простая, тогда б куда ни шло. Или там уродина какая, синий чулок. Так ведь нет, и в жен-ском плане все при ней (душа в первую очередь!), и в прочих. В курсе всех интересных выставок, на концерты ходила, книги покупала и читала, с ней и поговорить интересно, в отличие от младшей сестрицы (пустое место).

А уж что касается дома, то к ней зайти приятно – чистота и порядок (несмотря на обалдуя Андрюшу), скромно, но со вкусом, цветы в вазе, картинки на стене, оригинальные (подарок какого-то однокурсника), книги, светильники…Тепло и уютно, так бы и сидеть.

Тоже, между прочим, творчество, нет разве? Пространство вокруг себя обиходить-облагородить, не каждый, между прочим, способен.

Да, такая женщина – и одна! Несправедливость!

Пытались ее знакомить с разными мужчинами (надо же как-то способствовать), специально для нее устраивали какой-нибудь пикник, на который приглашали кроме нее еще и претендента, и – опять же таки – что? А ничего! Вроде поначалу все мило, беседа, то-се, телефон-адрес, обязательно созвонимся, ну и… И созванивались, и даже кое с кем потом встречи были, а все равно… Ломалось на каком-то этапе (пойди пойми на каком).

Не исключено, что мужчины были не те, старые холостяки… Такие свою свободу берегут, как в иные времена девушка невинность. Глупые. Хотя опять же кто знает? Может, и в самом деле чего-то в ней не хватало, изюминки какой (помимо миловидности) – женского тайного шарма, который словами не выразишь, зато мужики его шестым (или каким) чувством чуют. Добрая-то добрая, душевная, аккуратная, домовитая, словом, замечательная, кладезь, а не женщина – только…

Руками врозь – и мычание неопределенное.

Не получается.

Между тем обалдуй ее (Андрюша) вдруг (или не вдруг) женился и к жене своей переехал, то есть к родителям ее, в трехкомнатную квартиру. Тут бы еще разок попробовать – в кои-то веки, не старая же еще, сорок всего… Так, естественно, родители жены раздолбая Андрюши (при всей любви к дочери) быстренько, не прошло и года, попросили их поискать жилье в другом месте, потому что с таким зятем (пивные реки) кому захочется жить? К тому же тут и младенец образовался (дело нехитрое), ор сплошной, нет уж, увольте…

К кому бежать?

Естественно, к тетке… Нет, не за деньгами (за деньгами, впрочем, тоже) – за квадратными метрами. Младенцем прельстили – хорошенький. На Андрюшу в детстве похож (не такая, понятно, ряха как нынче). Угол тетке шкафом выгородили, благо комната в старом доме, с двумя окнами плюс эркер, немаленькая.

Пожила, называется.

Валентина поначалу разбежалась – помогать. С младенцем понянчиться – хоть какая, а радость. Только не тут-то было. Деваха эта Андрюшина – тоже овощ. То ли из ревности, то ли из-за чего, а не дает с младенцем тетехаться. И плевать, что Андрюша на ее руках вырос (не потому ли такой, между прочим, шалопай?). В общем, оттирает Валентину, бывает, что и грубо. Дескать, не лезьте, сама справлюсь. И что ей не так?

Не то чтоб Марина эта злючка такая, но просто, видимо, поля разные, в смысле заряды. Обидно, конечно. В таком случае, известно, лучше вместе не жить, ничего путного не выйдет. Но Валентина разве решится сказать: дескать, ребята, хватит, пожировали, пора и честь знать, мне тоже пожить хочется?

Где там?

Младенца ей жалко, да и обалдуя Андрюшу… С его вахтерским заработком нормального жилья им точно не видать.

Лучше б себя пожалела!

Что еще?

Живет теперь Валентина у своих родителей в Матвеевской. В школу в поселке устроилась – математику преподавать, потом и физику с химией (пять учеников). Матери, сильно сдавшей в последнее время, по хозяйству помогает. Потом и за отцом (инсульт) ухаживает. В общем, при деле…

Иногда им Андрюша с Мариной Борика подкидывают, иногда младшенькая своих двух девиц… Летом обычно, а иногда и на зимние каникулы. Воздух все-таки, коза (козье молоко – полезное), куриные яйца…

Здесь у Валентины своя комната. Она и ее обустроила – уютно, тепло, картинки на стенах, светильники, книги, плед… Совсем как в городе. Чистота и порядок. Пытался тут к ней приладиться слесарь со станции, ничего мужик, пьющий, правда, да найди теперь другого? Тут их и вообще кот наплакал, а кто есть – все семейные. Ну да Валентина отшила – к шутам! Не очень-то и хотелось.

Конечно, она уже не такая, как прежде. Суше, замкнутее стала, смотрит, бывает, задумчиво, на вопрос не сразу ответит, иногда что-то такое мелькнет в глазах, тоскливое, словно забота какая. Но ученики любят ее, добрая она, и вообще в поселке почти своя (хотя и не совсем). Не строит из себя.

Вот и задумаешься: а может, на самом деле все правильно? Может, так и должно быть, потому что не могло быть иначе. Что-то, конечно, от случая зависит, от обстоятельств, а что-то (в основном) от самого человека. От склада. От натуры. От всего вместе. Еще неизвестно, кто счастливей.

Да и что это такое – счастье?