Юлиан прочитал надпись "Йозеф и я", чтобы удостовериться, что Пенелопа не перепутала запись.

– Кое-что узнать, – сказал он. – Вернее, удостовериться, потому что я и так всё знаю. Кажется.

– Это касается мести за убийство моего дяди?

– Мести? – удивился Юлиан. – Пенелопа, не говори таких вещей.

– А что я ещё должна говорить?

– Позволь мне во всём разобраться. Потом я найду нужных людей, и они помогут. Никакой самодеятельности.

– Ты же говорил, что никому в этом городе верить нельзя.

– Кому-то можно, – сказал Юлиан и приблизился к вкопанной в землю Пенелопе.

Она смотрела на него, не отрываясь, будто требуя одним только взглядом убийства Агнуса Иллиция здесь и сейчас. Но Юлиан об этом думать не хотел.

– Знаешь ли, я верю тебе. Как никогда, – тихо произнесла она и обняла Юлиана.

Поцеловать её не удастся, потому что она уткнулась лицом в грудь Юлиана. Да и не время сейчас. И не место.

– Я очень постараюсь. Прямо сейчас отправлюсь в Академию. Лиам Тейлор пустит меня к кинескопу?

– Я пойду с тобой, – твердо произнесла Пенелопа.

– Не стоит. Не подставляй себя под удар. Не забывай про домашний арест.

– Плевать я на него хотела. Ты научил меня быть сильнее, научил быть решительнее. Научил совершать настоящие поступки. Прямо сейчас спущусь с тобой в окно.

– Нет, – отпустил Пенелопу Юлиан. – Мне запись только посмотреть. Когда я всё узнаю, я приду к тебе. Может и завтра. Не оставлю в неведении.

– Хорошо. Я верю тебе. Но в следующий раз меня тут ничто не удержит.

– Даже я?

– Даже ты.

И он снова оставил Пенелопу одну в этом мире, хотя очень этого не хотел. Но угроза попасться на глаза герру и фрау Лютнер выглядела куда более устрашающей для обоих. Хотя вряд ли Юлиана смогло напугать такое, потому что проходил он здесь и через более страшные вещи. И Пенелопа проходила. И ещё пройдут.

В Академию Юлиан вернулся как раз к середине третьего занятия, и, ясное дело на него не пошёл. И не пошёл бы, даже если бы успевал, потому что были дела поважнее.

Кабинет мистера Тейлора пустовал. Вернее, не совсем, так как сам Лиам Тейлор сидел здесь и писал что-то за письменным столом.

Юлиан для приличия закашлял.

– Разрешите? – спросил он, после того, как мистер Тейлор поднял на него взгляд.

– Герр Мерлин? Рад вас видеть. Полагаю, вы пришли взять тему для доклада?

Было очень неловко, но удовлетворить порыв Тейлора Юлиан не мог.

– Сожалею, сэр, – сказал он, войдя в кабинет. – Но я не думал об этом. Мне нужно ещё раз воспользоваться вашим кинескопом.

– Опять? – убедился мистер Тейлор. – А почему вы не на занятиях? У вас, по-моему, Дибадру. Он сегодня болен?

– Нет, он отпустил меня. Просто дело не терпит. Вы разрешите мне?

– Конечно, герр Мерлин, мне не жаль. Но тему для доклада я вам всё-таки дам.

В глазах мистера Тейлора появился просто детский блеск.

Юлиан кивнул, потому что другого выбора у него не оставалось.

– Давайте плёнку, – сказал преподаватель. – Сегодня и я посмотрю, что вы там нашли. Вы же не против?

– Конечно, нет, – любезно ответил Юлиан, хотя такая перспектива не очень радовала его.

Но в противном случае он мог и вовсе остаться без кинескопа.

– Знакомое лицо, – сказал Тейлор, едва увидев в кадре лицо Вильгельма Мерлина.

– Это мой отец, – сознался Юлиан, вновь с грустью наслаждаясь призрачным обществом человека, которого больше не увидит никогда. – Он погиб через шесть лет после этой записи.

– Соболезную, – посочувствовал мистер Тейлор. – Потерять отца… Что может быть хуже. Скажите, а вервольфы легальны?

– Нет. Но наказывать уже больше некого.

– Буду надеяться, что вы не уроки ухода за вервольфами берёте.

– Подождите! – вдруг перебил преподавателя Юлиана. – Остановите! На секунду пораньше. Вот-вот, так хорошо.

Оба замерли в изумлении, только вот один из них ничего не понимал. И им был мистер Лиам Тейлор.

– И что это? – спросил он.

– Рука! А на ней кольцо! В кадр попала рука того, кто снимал запись. Я прав, именно здесь я его и видел.

Проигнорировав загадочный взгляд Тейлора, Юлиан принялся копаться в сумке, после чего вытащил оттуда фотографию руки Агнуса Иллиция, которую ему удалось незаметно украсть в кабинете Ривальды Скуэйн.

Поднеся фотографию к изображению на стене, Юлиан спросил:

– Это одно и то же кольцо! Не так ли?

– Так. Сомнений быть не может. Но почему этот факт вас ввёл в такую эйфорию? – спросил у студента Тейлор.

– Это фамильное кольцо рода Иллициев. Судя по руке в кадре, моего отца снимал как раз Агнус Иллиций. Судя по всему… Близкий друг.

На этом месте Юлиан слегка опустил голову, чтобы скрыть грусть, но мистер Тейлор это заметил:

– Чей близкий друг?

– Близкий друг моего отца, – хмурым тоном ответил Юлиан. – Агнус Иллиций, который снимал это видео, был близким другом моего отца. Как весело они проводили время. Через шесть лет Агнус Иллиций предал моего отца и убил.

– Бог мой… За что?

– Иллиций работал на Молтембера. А мой отец воевал против него.

– Террористы?

– Да, именно они. Понимаете, что я знаю теперь? На этой видеоплёнке отец воспитал волчонка. А потом сказал Иллицию, что если что-то с ним случится, то именно ему придётся ухаживать за ним!

На этом месте голос Юлиана стал более одушевленным, но Тейлор его энтузиазма не разделил.

– И о чём вы догадались?

– Мой отец и Агнус Иллиций вместе ухаживали за вервольфом. Скорее всего, потом и вовсе при помощи Йозефа подружились со стаей волков из нашего леса. Логично?

– Логично. Даже очень. Вервольфы, они очень умные и верные. Они помнят, кто их воспитал и всегда будут защищать. И члены их стаи никогда не будут против, даже если это человек.

– Значит, мой отец и Иллиций могли вполне стать друзьями вервольфов. Как жаль, что я так мало знаю… Но мне кажется, что Иллиций может и сейчас прятаться у них. Полиция прочесала все вокзалы, все поезда, все окрестности. Но лес они не трогали! Это владения вервольфов, и вервольфы никого туда не пустили бы.

– И глупо было бы полагать, что пустят и этого вашего Иллиция. Но они помнили, что он их друг? Я правильно понимаю тебя?

– Правильно! – глаза Юлиана буквально горели ярким огнём. – Я почти полностью уверен, что Иллиций прячется там!

– А вы очень умны, герр Мерлин. Только не пойму – почему вы рассказываете всё это мне? Я же совсем ничего не понимаю.

– Вот поэтому и рассказываю! – улыбнулся Юлиан. – Вы же ничего не