— Да натурные съемки сегодня, а конь мне попался пугливый. Вот и объезжаю его, чтобы привыкал, не пугался. А с утра пораньше, чтобы народу поменьше попадалось. Вы-то вот креститься начали, а другой, не ровен час, концы отдаст с перепугу. Вы мне, мамаша, лучше вот что скажите. Здесь где-нибудь поблизости не видели, чтобы желтый туман или пар клубился?

— А как же! Вон там, за углом из теплотрассы фугует. А тебе зачем?

— Товарищ у меня там живет. Так он про этот пар рассказывал, чтобы я его как ориентир использовал, когда буду его дом разыскивать. И давно этот пар там валит?

— Да уж месяца три. Раньше быстро бы починили, а сейчас… — старушка машет рукой, — рабочих посокращали, а тем, кто остался, платить нечем. Так они за бесплатно будут чинить! А что за фильм снимаете? Не по Дюма ли?

— Точно, по Дюма.

— Понятно. Ну, с богом, касатик! Мне пора.

— Всего доброго, мамаша!

Слезаю с коня и веду его на поводу в указанном направлении. Все стены домов, витрины магазинов обклеены плакатами, с которых сдержанно улыбается седовласый Президент, а под ним — призыв: «Голосуй или проиграешь!» Видно, здорово кто-то боится проиграть, раз затрачивает на рекламу такие бешеные деньги. Мне вспоминается список, который я видел на компьютере, и холодок пробегает по моей спине. Демократия! Время ее побери!

За углом из камеры теплотрассы действительно «фугует» столб желтого пара. Камера огорожена колышками с веревками и давно уже выцветшими красными флажками. Въезжаю в пар и попадаю на железнодорожную станцию, судя по паровозам, где-то в третьей четверти XIX века. Следующий переход оказывается неподалеку, между двумя кучами шлака. Из него я попадаю в осеннюю степь.

Оттуда — в зимний лес. Из него — в тропическую саванну. Я перехожу из фазы в фазу, и меня не покидает мысль: «Когда это кончится? И кончится ли вообще когда-нибудь? Куда заведут меня эти переходы? Не лучше ли остановиться и просто ждать, когда меня найдут свои? Но, учитывая бесконечную множественность параллельных миров-фаз, это потребует такого же бесконечного времени. Я могу так прождать до конца своей жизни и даже дольше. С другой стороны, исходя из тех же соображений, я могу так путешествовать из фазы в фазу тоже до бесконечности».

Великое Время! Что же сейчас творится в Монастыре? Нет, ждать на месте я не могу, лучше что-то предпринимать. А предпринять я могу только одно: оказавшись в другой фазе, искать переход в следующую. Слава Времени, все переходы не так уж далеко друг от друга. Дважды меня заносит куда-то вообще на другую планету. Первый раз по желтому небу движется тусклое светило, в два раза меньше Солнца, скудно освещающее синюю растительность. Другой раз — сиреневые пески, и Солнце ярче и больше нашего. По-моему, по таким пескам и под таким палящим солнцем я полз, теряя силы, во время курса МПП.

Побывал я и в мезозое. Слава Времени, с тираннозаврами и другими подобными обитателями этой веселой эпохи встретиться не довелось. Но я вздохнул облегченно, попав в мир экологической катастрофы. Здесь хоть и погано, но никто тебя не съест.

Покидая арктическую пустыню, где проход находился между двумя торосами, я выезжаю прямо на ствол мушкета, наведенного на меня в упор. Быстро пригибаюсь к холке коня и выхватываю револьвер. Над головой гремит выстрел. Я не дожидаюсь второго и стреляю сам. Убитый оказывается последним спутником де Ривака.

Осмотревшись, с облегчением вздыхаю. Это тот самый овраг, с которого начались мои «хождения по фазам». Интересно. Я провел там много часов, одно скитание по мелководью протерозойского моря чего стоит. А здесь прошло всего ничего. Один из преследователей ринулся за мной, а второй остался ждать с мушкетом наготове. И он даже не успел устать и опустить мушкет! Так. Значит, де Ривак ждет меня поблизости. Осторожно спускаюсь в основной ствол оврага. Приблизившись к повороту, даю вороному шпоры и выскакиваю прыжком. Пуля свистит сзади. Стреляю навскидку. С головы де Ривака слетает шляпа. Он стоит с дымящимся пистолетом в руке и улыбается.

— Вот мы и обменялись приветствиями. Ну, как вам понравилось путешествие? Я не думал, что вы сумеете выбраться оттуда.

— А почему вы не последовали за мной?

— Я что, с ума сошел соваться в… — тут он произносит непонятное мне слово.

Я соображаю, что французский язык еще не знает слова «фаза» и он использовал свой термин.

— Ну что ж, нам вроде бы нечего больше делить. Ярла Хольмквиста вы упустили, он уже наверняка присоединился к своему посольству. Вы проиграли, барон.

— Вот поэтому-то нам и есть, что делить. Неужели вы думаете, что я оставлю все так, как есть? Теперь мне надо ни много ни мало, а вашу жизнь.

— Вот этого я вам обещать не могу, — говорю я и поднимаю револьвер.

Надо же быть таким идиотом! За все время скитания по фазам ни разу не догадался проверить оружие. Барабан пуст!

Выхватываю из ножен саблю. Де Ривак оказывается достойным и весьма не слабым соперником. Дважды меня спасает кольчуга. Поняв это, барон целит мне в голову и по рукам. Я, в свою очередь, уясняю, что бронежилет саблей не пробить и тоже целюсь по голове. Это изменение тактики сильно сужает нам обоим диапазон возможных приемов боя.

Не знаю, сколько бы продолжался этот бой. Поначалу мне не повезло. Сабля де Ривака задевает мне левую руку и ранит бедро. Передо мной сразу встает сцена моего боя с Синим Флинном. Его поражение началось с такой же пустяковой раны. Стискиваю зубы и мобилизую все свое умение. Я-то прекрасно знаю, что меня ждет в случае поражения.

Но что я могу поделать, если противник во всем равен мне. Здесь можно надеяться только на случай. И случай помог. Наши кони грызутся между собой, словно разделяя вражду хозяев. Вороной оказывается более удачливым, и конь де Ривака шарахается. Барон на мгновение теряет стремена. Для меня этого достаточно.

Де Ривак лежит навзничь. Кровь из длинной раны на голове заливает песок. Лицо его быстро бледнеет. Спешиваюсь. Де Ривак не дышит, сердце его не бьется.

— На этот раз без обмана, — говорю я и обыскиваю де Ривака, забирая все бумаги.

Перед тем как покинуть место поединка, не могу удержаться, чтобы не пустить стрелу в Маринелло. Не знаю, читал ли он Шекспира, но я надеюсь, что он наблюдает эту сцену и слышит меня. Глядя на мертвого де Ривака, цитирую:

— Thou wretched rash, intruding fool, farewell! I took thee for thy better; take thy fortune; thou find'st to be too busy is some danger.

[4]

Выезжаю на дорогу и, поколебавшись, еду туда, где оставил в прикрытие ярлу и де Легару мушкетеров, гвардейцев и людей Степлтона. Очень скоро навстречу мне попадаются остатки моего отряда. Это четыре Серебряных и один Золотой мушкетеры, один гвардеец Бернажу и пять людей Стэплтона. Во главе едет де Сен-Реми. Вид их красноречиво свидетельствует о том, как нелегко им пришлось. Почти все они в окровавленных повязках, плащи и камзолы рваные, в крови. Сами все запыленные и измученные до крайней степени.