поварам и официанткам. Мамочка с мамой Алей встали к станку, а меня отправили в зал, дав в помощь Бориса. Через час мы уже не чувствовали ног. А посетители всё прибывали и прибывали.

— Лиза, мне кое-куда надо, я уже не могу терпеть. — Борька застеснялся.

— Иди, конечно. Мы с Олечкой (настоящей официанткой) справимся.

И повернулась на зов.

— Я не пойму, сколько можно ждать. Принесут беременной женщине меню или нет?

Сергеева! Никто не жаловался до неё, все терпеливо ждали, даже дети.

— Пожалуйста! И мой вам совет, напишите на лбу о своём интересном положении, пока пузо не поползёт на нос. — Чёрт, я не сдержалась.

Она побагровела, стала хватать воздух ртом, закрывать глаза, хвататься за живот.

— Миша, Миша! — Заверещала Алина. — Мать твоего ребёнка оскорбляют, Исаев! Мне плохо, вызовите скорую!

Хабалка! Натуральная! Визг и нелицеприятные словечки полетели как клин воронья. А где же тонкий психологический подход?

Влетел мой муж, подскочил ко мне.

— Я разберусь, дорогая! — Очень громко объявил он. — Иди, отдыхай. Что случилось, госпожа Сергеева? — Последнее было произнесено елейным издевательским тоном.

Она ещё что-то «предъявляла», пыталась зацепиться за Мишку, просила помощи у свидетелей её оскорбления, пока не вышел Карл Иванович и не вывел её из кафе. Он что-то ей говорил на ухо, и мисс паника постепенно сдувалась. Куда делось её недомогание?

Но настроение было испорчено, народ стал расходиться, напряжённо работала только Соня. Девочки на кухне вздохнули, вышли в зал, решили попить кофе.

— Миша! — Его отец смотрел сурово, осуждающе. — Когда это закончится? Почему твоя жена должна всё это терпеть? Если эта женщина ждёт ребёнка не от тебя, чего ты с ней церемонишься? Я не понимаю.

Я обалдела. Этот человек не умел повышать голос. Во всяком случае, все годы нашего знакомства уж точно. Что случилось? Неужели он заступился за меня? Пошёл против своей жены? Что у них там, вообще, происходит? Ой, не хочу заморачиваться, хочу домой смотреть мультики про ледниковый период. Или советские, про Новый год. О чём и было доложено мужу. Он отпустил меня. Остальные остались помогать. Хорошо, что Мишка провожал, а то бы мадам Сергеева убила меня своими воплями. Она явно дожидалась около машины и пошла в атаку, испугав уже наших детей. Глаза моего мужа почернели, он махнул рукой, подошли два охранника и уволокли психопатку. Что там было дальше, знать не хочу. Мы, девочки, чудно навалялись, насмотрелись и нахохотались, напились чаю, устроили мыльную вечеринку в ванной и повалились на подушки. Совсем недавно у нас появилась огромная, надёжная и очень удобная кровать, которую сразу же оккупировали наши дочки. Старую мы с Исаевым благополучно развалили. И, судя по всему, вовремя: теперь мы спали впятером и прекрасно помещались!

— Тёпленькая моя. — Мишкин голос вполз в меня змейкой с горы самоцветов, такой радужный и родной.

Я подлезла ему под крыло и ещё крепче заснула в кольце сильных, нежных и вкусно пахнущих мандаринами рук. Мой милый…

После завтрака, мамочка объявила о своём отъезде.

— Мы должны быть на месте к 15-му. Поэтому, вы с Мишей отправляетесь в отпуск. Без возражений. У вас десять дней. Выбирайте куда и вперёд! Потом остаётесь на хозяйстве, где-то до лета. Дети, нужно уметь не только хорошо работать, но и отдыхать. Это аксиома.

— А вы с папой?

— Да одно то, что мы возвращаемся к нашему любимому делу, придаёт нам и сил, и энергии. Так что, не беспокойтесь, ребята. А тебя, Лиза, ждёт Карл Иванович. — Мама строго посмотрела на меня, отказ не принимался.

Папа Карло ждал в только что открытом детском центре «Женька». Симпатичные уютные столики по углам кафешки уже стали излюбленными местами для парочек, а остальные атаковали подростковые компании и облюбовали небольшие семейства. Новогодние каникулы не давали пустовать нашему кафе. Старикан с удовольствием уплетал «детскую тарелочку», пюре со всякими мясными деликатесиками. Дополнял натюрморт на столе свежевыжатый сок, два, и две чашки кофе, дымившиеся вкусным ароматом. Он ждал меня. А когда я уселась, появился маленький букетик крохотных розочек и коробочка моих любимых трюфелей из французской кондитерской. Какое внимание! Подготовился, добрый карлик. В том, что он добрый, меня окончательно убедили мои дочери, очень полюбившие его.

— Здравствуйте, Лиза! Я очень рад, что мы, наконец-то, поговорим. Честно говоря, вы с Мишкой сами разобрались, в чём я и не сомневался. Вернее, был абсолютно уверен в вас, госпожа Исаева. Как и тогда, когда вручил в ваши руки древнейшую технологию восстановления мужского здоровья. Но предположить, что вы отдадите своего любимого в руки другой женщины, даже и в страшном сне бы не привиделось. — Он покраснел, тяжело задышал, опустил голову.

— Вам плохо? Как помочь?

— Нет-нет, я сам. — И, правда, через пару секунд вернул себя в прежнее состояние. — Я слишком рьяно начал, вывалил вам не голову всё и сразу.

— Карл Иванович, зовите меня на ты. А то я ощущаю себя Елизаветой, дочерью Петра, с которой разговаривать можно только по разрешению лейб-медика императорского двора.

— Я с удовольствием. Хотелось бы верить, что ты простила меня. Обещаю, в дальнейшем, быть более осмотрительным и советоваться с тобой. — Разулыбался старикан, совсем не похоже на гримасы гнусного карлика.

Тренировался, что ли? Нет, конечно. Просто, изменилось моё отношение к нему. И очень надеюсь, мы вместе похороним жуткие воспоминания навсегда!

— Что, Лизавета, отпускает? Всё правильно. Нельзя быть неблагодарной к жизни, когда всё хорошо. А на мелочи и вовсе не стоит обращать внимание, когда главное, любовь и верность, рядом. Но сейчас не об этом.

В кафе влетела целая стайка молодых спортсменов из клуба Исаева.

— Карл Иванович, добрый день! — Многоголосием понеслось со всех сторон.

Он встал, пожимая руку всем по очереди. И каждому что-то говорил, кого-то трепал по затылку, кому-то посчастливилось быть обнятым. И всех называл по имени, прибавляя вопросы о семье, об учёбе, о мальчишечьих секретиках. Да, папу Карло любили искренно и преданно, общение с ним доставляло детям большое удовольствие.

— Я ещё и живу, потому что они у меня есть. Так случилось, что из родственников осталась только Гуля с её сыном. — Грустно проконстатировал он. — Если ты не против, я расскажу свою историю, чтобы между нами не было никаких недомолвок. Без этого тебе будет сложно понять, что да как. А потом сразу забудем об этом. Добро?

Я махнула головой, согласна.

— Ну и хорошо. — Он закашлялся в кулачок, собирая себя в кучу, разговор предстоял нелёгкий. — Ты знаешь, что мы родом с Алтая, причём, горного. Наша семья испокон веков жила