То, как он держал ее, было так правильно. Нежно, любяще. Одновременно двигаясь внутри нее, каждым ударом создавая огненное трение, заставляя их обоих тянуться к бесконечно большему. Люциан склонил голову, окружая ее любовью, теплом и комфортом, в то время как ее тело дарило ему такой совершенный экстаз.

Джексон почувствовала, как сжались ее внутренние мышцы, как все нарастали и нарастали ощущения, как нахлынувшее на нее удовольствие превысило то, что она могла вынести. Ее зубы нашли его плечо, она задыхалась, стараясь продлить этот момент, даже когда все ее тело раскалывалось, разлеталось на части и выходило из-под контроля. Сознание Люциана было крепко связано с ее. Он мог чувствовать реакцию ее тела на его, и это поспособствовало его собственному раскаленному добела взрыву, усиливая ощущения для них обоих. Он мог чувствовать дрожь отголосков, мог чувствовать, как ее тело сжалось и отпустило его.

Люциан развернулся так, что вода теперь омывала их обоих. Джексон вцепилась в него, не желая разрывать ощущение их единения. Поэтому Люциан просто бережно держал ее в своих руках, стремясь успокоить. Наконец, девушка подняла голову и посмотрела в его бархатисто-черные глаза.

Она выглядела такой хрупкой, такой уязвимой, что он испугался, что может сломать ее.

— Я с тобой, Джексон, — нежно прошептал он. И очень осторожно начал разъединять их тела, ощущая себя почти обделенным: — Ты больше никогда не будешь одна. Я обитаю в тебе, как ты обитаешь во мне.

Мужчина нежно покачивал ее в своих руках.

— Я не могу об этом думать, Люциан. Если я попытаюсь, то сойду с ума.

— Все в порядке, ангел. Чего же ты ожидала от себя? Мгновенного принятия? Никто не может с легкостью свыкнуться с этим. Это темный дар. Да, мы живем в прекрасном мире, но мы и платим высокую цену за те особенные способности, которыми мы одарены. А у твоего Спутника жизни есть обязанности, которые ставят тебя под угрозу. Я бы изменил это, если бы мог, — темный ангел смерти, как называет меня мой народ, — но я охотник на немертвых, и я боюсь, что всегда им буду.

Ее огромные глаза вспыхнули с неожиданным гневом.

— Они так тебя называют? Темным ангелом смерти? Как они могут так говорить, когда ты дал им так много? Какое они имеют право судить тебя? — она немедленно встала на его защиту, его молоденькая тигрица, и он внезапно увидел ее с их детьми.

От этой мысли ему захотелось улыбнуться, но вместо этого он выключил воду и вынес ее из душа. Когда она оказалась стоящей на кафельных плитках пола, она завернул ее в большое банное полотенце. Завязав концы, он привлек ее к себе.

— Я древний карпатец, обладающий невероятными знаниями и силой. Мой народ знает, как опасна эта комбинация. Мы — хищники, любимая, и без Спутницы жизни можем в любой момент обернуться. Большинство мужчин оборачивается через намного меньшее количество веков, чем я просуществовал.

Она уставилась на него.

— Не извиняйся за них. Я была в твоем сознании, и ты не больший убийца, чем я.

Он рассмеялся, просто не мог ничего с этим поделать. Она была такой невинной, даже теперь, после всего того, что они разделили. Ей никогда не стать тем, кем был он — хищником, с легким налетом цивилизованности и невероятной самодисциплиной. Она была светом в его темноте, его спасением, его чудом, и она не могла этого видеть. Она никогда не взглянет на себя его глазами.

— Рассвет приближается, Джексон, — он знал об этом, не глядя на часы; его народ всегда знал о моменте восхода или заката солнца, — пойдем со мной в спальню.

Люциан почувствовал ее мгновенное нежелание, неожиданный страх, охвативший ее. Реальность вторглась в ее мысли, слишком решающая, чтобы принять ее. Он протянул руку.

— Пойдем со мной, — проговорил Люциан тихо, нежно, его голос был словно бархат.

Джексон уставилась на его руку, не желая идти с ним, как будто оставаясь в главной части дома, она может остаться человеком. Она чувствовала, как разрывается на части: желая остаться и в то же время, не желая ранить Люциана. Очень медленно, неохотно, она вложила свою руку в его. Его пальцы сжались вокруг ее, теплые, уверенные.

— Со мной ты всегда будешь в безопасности, Джексон. Если поверишь в это, то сможешь пройти через все.

Он притянул ее к себе, пока она не оказалась под защитой его широкого плеча, и он не смог обнять ее одной рукой. Они вдвоем прошли через дом, вниз по широкой винтовой лестнице, через кухню, в подвал. Он почувствовал ее колебания, когда они вошли в узкий коридор, ведущий вниз, в его спальню. Она постоянно присутствовала в ее голове — мысль убежать назад, вверх по ступеням. Люциан всего лишь немного усилил свое объятие, склонив голову, чтобы коснуться своим ртом ее виска в легком жесте ободрения.

— За все столетия своего существования я никогда не встречал женщину, подобную тебе, Джексон, — его восхищение и любовь к ней слышались в мягкой чистоте его голоса. Сознательно он подстроил свое дыхание под ее, биение своего сердце под ее, чтобы уменьшить ее панику. Он незаметно скользил в ее сознании, удаляя хаос, легкими прикосновениями неся спокойствие, принятие, облегчая трудный переход.

Люциан был достаточно осторожен, чтобы не лишать ее свободной воли, но он не мог вынести ее страданий. Это трогало его как ничто иное за всю его жизнь. Он бы сделал для нее все, что угодно, все, чтобы защитить ее. Он был в силах стереть каждое ее ужасное воспоминание, всецело уничтожить ее прошлое. У него была способность убедить ее принять себя как карпатку, заставить поверить, что она всегда была ею, но, тем не менее, он знал, что это не правильно. Хотя идея продолжала крутиться у него в голове. Он презирал себя за то, что заставил ее страдать, за то, что послужил причиной физической боли во время обращения и теперешней муки принятия того, что он натворил.

— Я бы возненавидела это. В конце концов, ты не смог бы жить с ложью, Люциан, — спокойно сказала она.

Он посмотрел на нее сверху вниз, любовь сияла в его глазах. Она глядела на него широко распахнутыми карими глазами, с намеком на смех в их глубинах.

— Ты не ожидал, что я так быстро научусь читать твои мысли? — она покачала головой, — нет, ты не думал, что я захочу читать их.

Она была невероятно довольна, уловив эту информацию.

Мужчина открыл дверь в спальню и отступил, пропуская ее вперед. Его обрадовало, что она решила прочитать его мысли. Между Спутниками жизни это был интимный процесс — обмен мыслями и чувствами без слов. Личный путь для двоих.

— Ты не перестаешь поражать меня, — признался он. Что действительно так и было. Она изумляла его своей способностью приспосабливаться к любой новой ситуации. Один тот факт, что она могла улыбаться, был удивительным.

Джексон, удерживая полотенце, отчаянно огляделась в поисках того, что можно было накинуть, чтобы она не чувствовала себя такой уязвимой. Люциан протянул ей чистую шелковую рубашку, и она скользнула в нее руками. Ее длинные ресницы опустились, скрывая выражение ее глаз, а когда он начал застегивать на ней пуговицы, костяшки его пальцев задевали ее обнаженную кожу.