От этих слов у меня снова свело живот от чрезмерной тревоги.

«Невозможно войти в одну воду дважды. Но что, если не только вода изменилась, но и ты сам не остался прежним… »

***

Толик вывез меня из бокса в просторную комнату с плиточным полом. На мне было лишь нижнее белье и операционный халат. Так странно, но это место, как никогда напоминало астральные коридоры, где я бродил после барбитуратов, а так же в ходе гипноза.

– Эй, ты чего босиком, – воскликнул Миша, – возьми тапочки.

Наклонившись к небольшой этажерке, он поставил мне под ноги те самые клетчатые тапочки, что я старательно одевал, каждый раз выходя в страшные больничные коридоры. Мне стало не по себе, и я отказался от них.

– Ну, как знаешь, – ответил он, забросив тапки обратно.

– Антон, – непривычно серьезно заговорил Паша, – ты можешь в любую секунду отказаться!

Я лишь кивнул и устроился на твердом столе. Кругом желтел кафель, добираясь вплоть до отштукатуренного потолка со свисающими довольно низко круглыми лампами. Под их яркие лучи попадали такие же железные столы, как и мой. Некоторые были пусты, но на некоторых, прикрытые клеенкой, лежали трупы. Этой ночью мы были в морге – единственном месте, укрытом от глаз медработников. Миша, дежуривший здесь сегодня, заверил, что мертвые по ночам поступают крайне редко. Обычно со свежими телами начинают являться ближе к четырем утра. Но нам не нужны были часы – у нас было без малого шесть минут на все про все.

К моей груди присосались круглые датчики аппаратуры, и Паша, сглотнув слюну, произнес:

– Я возвращаю тебя через пять минут двадцать пять секунд, и ни секундой позже. Ты меня понял?

– Понял, – четко ответил я.

Мы решили снова работать с барбитуратами, критически замедлив сердцебиение, а после вернуть ритм аппаратом. Паша набрал прозрачную жидкость в шприц, а Миша туго перевязал плечо и похлопал по венам. Холодная игла коснулась вспотевшей руки, и мои виски сдавило от переживаний. Было ли мне страшно? Не знаю – «страх» и даже «ужас» не были подходящими словами, чтоб описать мое состояние. Я был в наивысшей точке кошмара, после которого страх перестает существовать, как таковой.

Паша еще раз попросил моего согласия, и вскоре последовал неприятный укол. Прошло меньше минуты, когда колючие ветки дошли до груди и парализовали тело. Я вскочил с каталки.

Яркие лампы приглушили свой свет, начав попеременно моргать. Ребят рядом не было. Я сидел в операционной накидке, замечая, как холодеют мои голые ноги. Плиточный пол был, как и прежде разбит, а каталки позади меня оказались пусты.

Тренировки не прошли даром, и прежде, чем спрыгнуть на промерзший вздыбленный пол, я облачил себя в привычные спортивные брюки повышенного удобства, зимние ботинки и куртку, под которой странным образом осталась больничная накидка, с которой я так ничего и не смог сделать. На правой руке возникли часы с одной стрелкой, по которым мне предстояло проверять секунды своей жизни. В кармане куртки оказалось кольцо для Гали.

Я бодро спрыгнул на глыбы разбитой плитки и бетона, вскоре перенеся себя к окну. Сейчас я был высоко над землей, примерно этаже на пятом. Внизу горели фонари, а на слегка заснеженном тротуаре кто-то вывел огромную цифру восемь.

«На перевал», – приказал я.

Удивительно, но без работающего сердца я держался гораздо увереннее, с легкостью воплощая в этом мире всё задуманное.

Мои ноги скользнули по влажной дороге. Я не удержался и присел – часы показали, что прошло тридцать секунд.

«Хорошо иду! Теперь к Жене!»

Я закрыл глаза, почувствовав ее дыхание и даже запах ее страха. Она снова стояла впереди меня – такие же испачканные волосы и, обнажившая местами свой синтепон, дутая жилетка.

– Женя, ну, слава богу! – театрально воскликнул я.

Она тут же испуганно обернулась.

– Кто ты? – словно зверь, прорычала она.

– Я нашел тебя, пошли домой! – не теряясь в ее вопросах, уверенно продолжал я.

– Кто ты такой, черт побери, я тебя спрашиваю?! – заорала она.

«Следовало ожидать», – пронеслось в голове.

Все мои тренировки именно на этом моменте заходили в тупик – на моменте объяснения с Женей.

– Я из поисковой группы, мы ищем тебя целых два дня! – врал я. – Прошу пойдем скорее, тебя ждут родители и друзья.

Казалось, она успокоилась и даже не пыталась вырваться из моей хватки. С минуты на минуту я должен был взять ее на руки и переместиться к церкви.

– Куда ты меня ведешь? Дорога в другой стороне! – вдруг остановилась она.

– Там наша база… – было начал я, но она мигом перебила мой рассказ.

– Кто ты такой? Дорога в другой стороне…

Женя попятилась назад, вскоре применив свой фирменный прием – бег.

– Черт! – вырвалось от досады.

Со стороны деревьев зашуршали листья. Однако на этот раз мне было совсем не страшно встретиться с ними лицом к лицу, намного страшнее сейчас было снова потерять в этом тумане Женю. Я рванул со всех ног за ней. Она не имела прежней прыти, и я быстро ее настиг. Схватив тонкие запястья, я подтянул ее к себе. Женя всегда говорила, что я целуюсь лучше всех, именно из-за этого по ее мнению она со мной встречалась. Что ж сейчас был отличный повод проверить, какие из всех ее слов были правдивы.

Я наклонился и коснулся ее замерзших губ, которые не сразу, но ответили мне. Цепкие пальцы вскоре расслабились, и Женя, обхватив мою шею, ослабленно повисла на ней. Я понял, что в этом она не соврала. В следующее мгновение нами овладела безудержная страсть. В этом проклятом лесу я целовал ее так, как не целовал еще никогда. Утопая в безудержной воронке чувств, я даже забыл про время. Все исчезло, перестало существовать, я наслаждался одним лишь моментом – моментом поцелуя наших душ.

– Антон, – тихо прошептала она, опьяненно припав к груди. – Почему на тебе эта ужасная одежда?

Это была бы не Женя, если б не спросила меня об этом.

Я подхватил ее на руки и решительно повернул вглубь леса, как за спиной по трассе чуть выше деревьев проехал автомобиль.

– Дорога совсем рядом. Не иди в этот страшный лес, – совершенно по-детски прошептала она на ухо.

– Но, если ты знаешь, где дорога, почему сама не вышла к ней?

– Я пыталась много раз, но эти твари меня не пускали.

Моя нерешительность испарилась, и я покорно повернул к дороге.

«В конце концов, Толик смог очнуться, оставшись на трассе, значит, и мы сможем!» – размышлял я, выбираясь из низины на мокрый асфальт.

На удивление выход из леса оказался свободен от монстров. Никто не пытался нас ни остановить, ни напугать. Я побрел по безлюдному зигзагу мокрого асфальта, озираясь назад в ожидании попутки.