Между расходящимися от центра толстыми «спицами» колеса было видно, что катер медленно дрейфует к колесу, покачиваясь на волнах. Скорее всего, капитан не включал моторы, опасаясь намотать на винты сети.

Вдруг снова зажглись оба прожектора на носу, лучи скользнули по поселку. Голоса рыбарей доносились со всех сторон, трещали доски под ногами.

Тощий с двумя дружками шли прочь от колеса. Сзади заскрипело, я развернулся, вскинув руку, показывая, что надо молчать, но было поздно. Оказывается, Юна за это время успела забраться на крышу лавки. Размахивая руками, она закричала:

– Монахи! Это Юна Гало! Мы здесь!

Рыбари обернулись на голос, и когда лучи прожекторов скрестились на колесе, бросились обратно.

На корме монахи стали тыкать длинными шестами в дно, подталкивая катер ближе к нам. Вышедший из надстройки человек в коротком плаще крикнул:

– Юна? Говорит Дюк Абен!

– Чё смотрите?! – завопил снизу Миля. – Наверх! Подмогу зовите!

Рыбарь с сиплым голосом пронзительно свистнул, а высокий, сунув тесак в зубы, прыгнул к лестнице.

Я поднял обрез, клацнув затвором, дослал патрон в ствол и крикнул:

– Назад, а то пулю поймаешь!

Сиплый опять свистнул. С мостков доносились голоса, хлопали двери, кто–то спрашивал, что происходит. В нашу сторону побежали несколько человек. Отступив к лавке, я поставил ногу на нижнюю часть оконной рамы. Снизу донесся плеск, и когда я влез на крышу лавки, Чака с Юной там уже не было. Встав на краю, я выстрелил в поднимающегося по лестнице рыбаря, но не попал. Он выскочил на мосток, а я сунул обрез за пояс, в два прыжка пересек крышу и оттолкнулся от края. Прижав руки к бокам и вытянув ноги, «солдатиком» ушел в темную холодную воду. Вынырнул и поплыл.

Позади раздался выстрел, и тогда на катере заработал пулемет.

Рука ткнулась в шершавый борт. Монахи дали три длинные очереди – и поселок будто вымер. Разом погасли все огни. Рыбари попрятались по хибарам; если бы не рокот набиравшего обороты мотора, воцарилась бы полная тишина.

Что–то скользнуло по ноге, я дернулся, вспомнив про вьюнов, но тут в плечо ткнулся шест, а над бортом вверху показались головы.

Когда я ухватился за шест, меня двумя сильными рывками вытащили на палубу. Перевалившись через борт, я искоса оглядел стоящих надо мной вооруженных монахов, снял куртку и стал выжимать. Раздались шаги, между ногами монахов ко мне пробрался Чак и с ходу закричал:

– А, тоже прыгнул, человече! Я едва не утоп, веришь, девка меня до катера дотащила.

Монахи расступились, пропуская невысокого плотного бородача в коротком плаще. Рядом, оставляя на палубе мокрые следы и кутаясь в плед, шла Юна.

– Дюк, эти люди помогли мне добраться сюда, – произнесла она, стуча зубами.

Мотор заработал на высоких оборотах, катер, развернувшийся кормой к колесу, стал набирать ход.

Монах неприветливо разглядывал меня с Чаком.

– Юна Гало, от имени Владыки московского Храма я гарантирую тебе покровительство и безопасность, – ровным голосом произнес он.

– Мне и моим спутникам? – уточнила она.

Дюк Абен, не спуская пристального взгляда с Чака, промолчал.

Я потянулся так, что хрустнули кости, и сел на узкой койке, едва не стукнувшись головой о вторую, прикрепленную к стене выше. С нее свешивалась рука Чака.

Два иллюминатора были закрыты железными крышками на винтах, свет падал в каюту сквозь выпуклую решетку–колпак. Там виднелось хмурое небо. У стены на расстеленной тряпке стояли кувшин и миска с остатками того, что мы съели ночью, перед тем как завалиться спать. Зевнув, я натянул пластиковые мокасины – они сильно поистрепались за это время, один порвался у носка, подошва другого треснула, – накинул куртку и взял кувшин. Сделав несколько глотков крепкого кислого пива, сжевал кусок хлеба из миски и встал.

Чак дрых на боку, посапывая, подложив под щеку кулачок. За переборками тарахтел дизель. Я встал на край нижней койки; упершись ладонями в решетку, попытался приподнять ее, но она не шелохнулась. Попробовал сдвинуть в одну сторону, в другую… Да что ж такое? Пришлось залезть на койку Чака и, прижавшись к решетке теменем, осмотреть ее края, плотно прилегающие к палубе.

Там были петли – то есть она откидывалась вбок, как крышка, – и большой навесной замок.

Запертый.

Чертыхнувшись, я сел на краю койки. И вспомнил, что вчера, укладываясь, положил обрез из лавки кормильцев рядом с собой.

Хлопнув карлика по плечу, я спрыгнул на пол. Обреза на моей койке не было, как и пистолета Луки Стидича на койке Чака.

Он сел, потер кулачками глаза, пропищал:

– Какого ползуна будить меня?..

– Мы в плену, – перебил я.

Чак замолчал, приоткрыв рот. Дернул серьгу в ухе и сказал:

– А ну дай мне тот кувшин, человече!

Я так и сделал. Карлик хлебнул пива, потом плеснул из кувшина на морщинистую ладошку и потер лицо. Пиво потекло по щекам, Чак утерся рукавом, отдал мне кувшин, вскочил на койке и, подпрыгнув, вцепился в прутья. Закачался на них, будто обезьяна на ветке, подтянулся. Некоторое время он разглядывал замок, потом заверещал так пронзительно, что я поморщился:

– Эй, вы! Эй! Монахи, некроз вам в печень! Эгегей!!!

Сквозь тарахтение дизеля донеслись шаги, и карлик спрыгнул на койку. Подошедший к решетке чернобородый монах нагнулся, заглядывая в каюту.

– Эй, ты… – развязно начал Чак. – Нас тут заперли по случайности, так ты давай, отомкни–ка замок.

Монах огладил бороду и сказал басом:

– Не бывать сему.

– То есть нас специально заперли? – уточнил я.

Он важно кивнул:

– Верно мыслишь, наемник.

– Ага, а почему? – спросил карлик.

Пожав плечами, чернобородый выпрямился.

– На то воля преподобного Дюка.

– Эй, стой! – крикнул Чак. – Погоди! А если мне помочиться надо?..

Опять нагнувшись над решеткой, монах ткнул пальцем в угол каюты.

– Там сток. А станете орать, обольем водой из реки. Она холодная, вонючая, сами себе потом милы не будете.

Он снова выпрямился, и я спросил:

– Переговорщица Меха–Корпа тоже заперта?

Ничего не ответив, чернобородый ушел. Чак, спрыгнув с койки, сунулся в угол, я шагнул за ним. Там был слив – то есть наклонная труба, утопленная в железный пол и накрытая крышкой. Сквозь трубу виднелась мутно–зеленая вода, бурлящая под бортом катера.

Переглянувшись, мы подступили к иллюминатору. Довольно много времени ушло на то, чтобы разобраться с гайками, но в конце концов крышка была снята. Выяснилось, что через иллюминатор не пролезть – снаружи такой же выпуклый решетчатый колпак, как и вверху, но без петель и замка, приваренный к борту.