— Прости…

— Нет, не понимаю! Хоть режь меня, не понимаю! Мы ведь его нашли!

— Послушай, я просто не знала, что сказать. Я ведь ни одной минуты не рассчитывала, что нам удастся его отыскать. Да и потом… с чего ты взял, что это он? В конце концов, моя мама не единственная, кого зовут Мэриголд.

— Ох, да перестань, Долфин!

— Даже если он и знал ее когда-то, что с того? Это вовсе не доказывает, что он мой папа. Может быть, Мэриголд просто морочила ему голову. Она всегда любила выдумывать — могла запросто придумать и это. Ох, хотела бы я знать, что они с ней там делают…

— Послушай, Долфин, забудь пока о ней. Тебе надо подумать о себе. Если ты не хочешь встречаться с отцом…

— Господи, да ведь я даже не знаю, действительно ли он мой отец!

— Ладно, пусть так. Но если ты не желаешь встречаться с ним, то что ты вообще собираешься делать? Кто о тебе позаботится?

— Сама как-нибудь справлюсь, — пробурчала я. — Только, может, ты одолжишь мне немного денег, а то, боюсь, холодильник у нас пустой. Тогда все было бы отлично. Отыщу какие-нибудь тяжелые ботинки и буду ходить в них по лестнице, чтобы миссис Лафт решила, что в квартире есть кто-то из взрослых. Пару дней как-нибудь протяну, а там, глядишь, и Мэриголд выпишут. И она вернется домой. — Я изо всех сил старалась говорить самым небрежным тоном — дескать, подумаешь, побыть пару дней одной, плевое дело! Но голос мой с каждым мгновением делался все тоньше и тоньше, пока не оборвался на самой высокой ноте — достаточно было только представить себе, как я сижу в своей комнате одна-одинешенька, слушая, как внизу копошится миссис Лафт, а над головой бесшумно шаркает по полу призрачными подошвами мистер Роулинг.

Я замолчала. Оливер грустно смотрел на меня.

— Послушай, а бабушки или там тетки какой-нибудь у тебя, случайно, нет?

— Нет. Не знаю. Может, и есть. Видишь ли, Мэриголд в детстве удочерили, так что никого из своей родни она в глаза не видела. Собственно, она и есть моя семья. Она и Стар.

— И твой отец. Послушай, хочешь, я снова ему позвоню?

— Нет, не стоит… ляпнешь еще чего не надо.

— Тогда повидайся с ним. — Повидаться… когда?

— Можем поехать туда. На поезде.

— Но у нас нет денег.

— А вот это ты видела?! — Оливер приподнял стельку в ботинке и жестом фокусника извлек оттуда еще одну пятифунтовую бумажку, изрядно измятую и потрепанную. — Это еще одна заначка — на самый крайний случай. Точнее, на тот случай, если я потеряю те пять фунтов.

— Ты спятил!

— Ничуть не бывало. Давай поехали! Прямо сейчас.

— Ты хочешь сказать… удрать с уроков?!

— Да, — кивнул Оливер. — Ну пошли, что ли.

Сказать по правде, я была настолько ошарашена тем, что этот тихоня Оливер, всегда такой приличный и правильный, вот так запросто предлагает удрать с уроков, что только кивнула в ответ.

— Ладно. Идет.

Мы повернулись и молча двинулись к выходу. Никто даже слова нам не сказал. Мы прошли по коридору, вышли за дверь, пересекли школьный двор и вышли за ворота. Оказалось, все так просто! Я удивилась: как это раньше не приходило мне в голову! Оливер вначале двигался довольно неуверенно, как будто ноги у него заплетались, но храбро улыбался мне кривой улыбкой.

— Как это все странно… Просто не могу поверить, что мы решились на такое. Словно сон. Послушай, а вдруг это мне снится?

— Хочешь, я тебя ущипну, может, тогда поверишь? — И Оливер осторожно ущипнул меня за руку.

— Ну как, почувствовала?

— Чуть-чуть. Это тебе не «китайское клеймо» Ронни Черли.

— Да уж, до Ронни Черли мне далеко. Знаешь, он как-то раз ударил меня в туалете. Прямо в живот! Я заревел, а он обозвал меня сопляком.

— Сам он сопляк! Между прочим, его мамочка за ручку в школу водит! Я на днях видела!

— А меня тоже мама провожает в школу. Ох, совсем забыл! Она ведь наверняка придет в полчетвертого — встретить меня после уроков.

— Да? Вот это номер! Тогда возвращайся.

— Ну уж нет, дудки. Я еду с тобой. В конце концов, может быть, я еще успею вернуться вовремя. Или… или позвоню ей оттуда, чтобы она не волновалась. Черт, все равно она станет волноваться — тут уж ничего не попишешь.

— Скажет, что это все из-за той странной девчонки, да?

— Ты все слышала?!

— Естественно, слышала. Да ладно, не бери в голову. Меня все считают странной.

— Я тоже думаю, что ты не такая, как все. Но мне это нравится.

— Знаешь, между прочим, ты тоже не такой, как все, Оливер.

— Да, наверное. Слушай, Долфин, а что будет, если кто-нибудь остановит нас и спросит, почему мы не в школе? Придется как-то выкручиваться.

— Легче легкого. Соврем, что идем к зубному врачу.

— А на вокзале?

— А там не спросят. Да и с какой стати?

— Ну… все-таки одни едем, без взрослых. Даже забавно как-то. — Оливер взмахнул руками — наверное, хотел показать, как ему это странно.

— А я часто хожу без взрослых.

— Да? А вот я нет. Вообще-то… только не смейся, ладно? Короче, это вообще в первый раз.

Однако именно Оливеру пришлось решать, каким образом нам добраться до Уимблдона, потому что наметить маршрут оказалось не таким уж простым делом, как я вначале думала. В Уимблдоне пришлось сделать пересадку, и я чуть было не уехала в другую сторону. И уехала бы, если бы Оливеру не удалось вовремя выдернуть меня из вагона. Он купил два батончика «Марса», два пакетика хрустящего картофеля и две бутылочки кока-колы, до последнего пенса истратив свои отложенные «на крайний случай» пять фунтов.

К тому времени, как наш поезд подошел к Нью-Барнс, меня стало потихоньку подташнивать.

— Не уверена, что «Марс» можно есть вместе с картошкой, — пробормотала я. — Тем более запивая все это кока-колой.

— Потерпи. Скоро все пройдет, — успокоил меня Оливер.

Потом он подошел к какой-то женщине и спросил, как найти плавательный бассейн. Она объяснила, успокоив, что это недалеко и мы ни в коем случае не должны его пропустить. Идти пришлось долго, точнее, очень долго. А может, мы его просто проморгали. Честно говоря, я бы не возражала.

Оливер снова спросил дорогу. Пришлось вернуться, и уже где-то на полпути мы вдруг увидели большое современного вида белое здание.

— Похоже, это бассейн, — произнес Оливер.

Я промолчала.

— Какая-то ты тихая, — удивился Оливер.

— Меня тошнит. Я же тебе говорила.

— Это оттого, что ты боишься.

— И вовсе я не боюсь, — проворчала я. — Мистер Знайка! Притворяешься, что знаешь все на свете! А на самом деле нет.