Она сразу же приступила к делу.

– Мне очень жаль, но вы неверно поняли причину, по которой я вас поцеловала сегодня. Я действительно проводила эксперимент, и не более того. Я не могу принять ваше лестное предложение.

Разочарование на лице Роджера очень быстро сменилось гневом.

– Не будьте дурочкой, Джорджина! Господь сотворил женщину, чтобы она была женой мужчине и хорошей матерью его детям. Это и ее долг, и цель ее жизни.

Ничего другого такой человек и не мог сказать. В ответ Джорджина лишь процедила сквозь зубы:

– Так же, как цель и долг мужчины быть мужем женщине и отцом ее детям.

Он нахмурился.

– Иногда, Джорджина, вы высказываете такие эксцентричные взгляды, что я сам удивляюсь, что трачу на вас время.

Гнев переполнил ее, сменяя чувство вины за свой отказ.

– Вот и пожалуйста, Роджер, не тратьте на меня свое драгоценное время! С вашей точки зрения, я эксцентрична. Вы заслуживаете жену, которая будет придерживаться одних с вами взглядов и чьи замечания не будут вас шокировать. Вам для счастья нужна покладистая женщина, какой я никогда не стану.

С этими словами она повернулась, чтобы выйти. Роджер схватил ее за руку и развернул лицом к себе. Она гневно посмотрела ему в глаза.

– Уберите руки!

И он беспрекословно повиновался.

Джорджина направилась в свою спальню. Переживания этого вечера настолько утомили ее, что она ничего так не хотела, как сбросить туфли, которые ей жали, и снять платье с бесчисленным количеством юбок, отчего ей было жарко, словно в печке.

Но более всего она хотела избавиться от ненавистного корсета. Подходя к двери, она уже расстегивала манжеты. Переступив порог спальни, она сбросила тесные туфли, поклявшись себе больше никогда их не надевать.

Джорджина закрыла за собой дверь комнаты, освещаемой единственной свечой, и подняла подол платья, чтобы развязать нижние юбки с оборками. Она вздохнула с облегчением, когда они упали на пол. Перешагнув через них, она начала расстегивать корсаж платья, торопясь поскорее снять корсет.

Она вздрогнула от неожиданности, когда низкий, с легкой хрипотцой мужской голос внезапно произнес из темного угла:

– Думаю, Джина, вам лучше подождать, прежде чем снимать с себя все остальное.

– Джастин? – ахнула Джина, торопливо стягивая на груди уже расстегнутый лиф платья. – Что вы здесь делаете?

– Мы должны поговорить без помех, – сказал он, благодаря в душе судьбу за то, что Джорджина обладала такой выдержкой и не подняла крик. В этом случае она уж наверняка разбудила бы весь дом, и Джастин не мог бы ее винить за это.

Естественно, он собирался сразу же обнаружить свое присутствие. Но, черт возьми, он никак не ожидал, что она, не успев войти, начнет сбрасывать с себя одежду. Он настолько растерялся, что потерял дар речи.

Конечно, нельзя сказать, что он не получил удовольствия от созерцания происходящего. Получил, и еще какое! Даже слишком большое, с досадой думал он, пытаясь не обращать внимания на охватившее его возбуждение. Он медленно встал со стула.

Джина взяла в руку подсвечник и направилась к нему.

– Вы могли бы поговорить со мной внизу. Вам незачем было...

– Я же сказал: без помех, – перебил Джастин, опять начиная сердиться, вспоминая сцену в саду, свидетелем которой он стал. – Я вижу, что стоит мало-мальски подходящему, красивому мужчине сделать вам предложение, вы быстро забываете ваше решение никогда не выходить замуж.

Лицо Джорджины выражало крайнее изумление.

– О чем вы говорите?

– Я говорю об этом Чедвике. – Джастин совершил ошибку, отведя глаза от ее лица. Когда она брала подсвечник, то совсем забыла про расстегнутый лиф, который распахнулся, открыв ему потрясающую – и возбуждающую – картину. Теперь он с наслаждением созерцал ее прелестную грудь.

Он сознавал, что ступил на слишком опасную почву. Если бы кто-нибудь увидел их сейчас, то не усомнился бы, что между ними существует связь. Тогда бы у Джастина не было выбора, кроме как, жениться на ней. «Уж лучше я, чем Чедвик», – неожиданно пришло ему в голову. Проклятие, он что, совсем лишился рассудка? Джастин поспешно схватил края ее лифа и прикрыл соблазнительную грудь, едва совладав с желанием покрыть ее поцелуями. Его пальцы невольно коснулись нежной кожи, гладкой и шелковистой, и он почувствовал, как Джина затрепетала. Было ясно, что он волновал ее так же сильно, как и она его.

Все, что он хотел ей сказать, разом вылетело из головы. Джастин неохотно оторвался от созерцания ее груди и посмотрел ей в глаза, стараясь скрыть свое возбуждение.

– Так, значит, вы приняли предложение Чедвика?

Джина нахмурилась.

– Я вовсе не собираюсь выходить за Роджера.

При этих словах Джастин испытал невероятное облегчение. Впрочем, он все еще не был полностью убежден в этом.

– Тогда вам следовало бы сказать ему это.

– Я и сказала, перед тем, как подняться к себе. – Джорджина смотрела на него с недоумением. – А почему вы решили, что я выхожу за него?

– Он сам мне поведал об этом. У меня не было причин сомневаться в его словах после того страстного поцелуя, которым вы обменивались с ним у пруда. Тогда что же это было?

Джина небрежно пожала плечами.

– Просто эксперимент.

– Если это был эксперимент, то меня зовут Исаак Ньютон! – рявкнул Джастин, выведенный из себя таким нелепым смехотворным объяснением. Неужели она принимает его за идиота? – Никогда еще не видел людей, проводящих подобные эксперименты.

Глядя на его гневное лицо, Джорджина не знала, сердиться ей или смеяться.

– И что, целуясь с этим джентльменом, вы проверяли, любите ли вы его?

– Нет, совсем не так! В отличие от вас, я действительно верю в любовь. – Особенно сейчас, когда она поняла, как сильно любит Джастина. Она тщетно пыталась проглотить застрявший в горле комок. Она должна заставить его поверить в существование любви!

Все еще хмурясь, Джастин, совсем потерявший нить разговора, спросил:

– Когда Роджер хотел, чтобы вы участвовали в его «эксперименте», как он объяснил вам его цель?

– Но он не просил меня его поцеловать, – терпеливо пояснила Джорджина. – Я сама его попросила. Это был мой эксперимент.

Свирепый блеск глаз Джастина изумил ее. Она почувствовала себя так, как будто ее уносит в бурный и бескрайний океан.

– А кого еще вы приглашали принимать участие в этих ваших «экспериментах»? – Голос Джастина был тихим, но еще более грозным.