Заключенные шли на эшафот по одному, подставляя головы палачу. Один точный удар специальным Топором Возмездия, и глаза несчастных закрывались навсегда. Миксаль вызвали перед Хольгердом, и она улыбнулась любимому вампиру на прощание. Тот смотрел, как падает топор на ее нежную шейку. Все, бедной влюбленной девочки больше нет. Он следующий.

С эшафота открывался отличный вид на всю площадь, заполненную толпой. Утренняя тишина не омрачалась ни единым дуновением ветра. Небо переливалось всеми оттенками синего и красного, словно отражая кровавое действо на земле. Хольгерд слушал свой приговор. Это займет не больше нескольких секунд. За это время надо успеть пожелать счастья своей любви и запомнить этот великолепный рассвет.

Мы пришли на площадь вовремя. К эшафоту как раз подвели заключенных. Их было плохо видно из-за толпы. Но сам эшафот сильно возвышался над площадью, так что обзор был хорошим. Меня это не сильно интересовало: я смотрела на балкон дворца, где действительно стоял мой старый знакомый, великий вождь Грайц. Рядом с ним находилась девушка-вампирша, видимо, принцесса Аранта. Даже издалека было видно, что она красавица — высокая блондинка в богатом черном платье. Она смотрелась очень эффектно рядом с худощавым предводителем, который был чуть ли не на голову ее ниже. У меня чуть посветлело на душе: я была уверена, что Грайц нам поможет, когда увидит. Надо во время казни как-то пробраться ближе к балкону.

На эшафот начали выходить первые заключенные. Короткий приговор, взмах топора, рев толпы, тишина. Следующий. Я отвела глаза. Взглянула только, когда назвали имя девушки. Юная, тоненькая, с блестящими от слез глазами. Боги, ее-то за что? Приговор: пособница вампира-убийцы. Надо же. А так и не скажешь. Взмах топора.

Следующее имя заставило меня вздрогнуть, и я вцепилась в руку Эльтонта.

— Как это Хольгерд? — мы недоуменно переглянулись. — Это наш Хольгерд?

— Сказали из рода Бальрау, — губы Вирджины побелели, а Эльтонт замер, уставившись на эшафот, куда действительно поднимался наш друг.

Мое сердце заколотилось, мозг заработал с бешеной скоростью. Я понимала, что у нас осталось всего несколько секунд, пока читают приговор, но мы ничего не успеем сделать за такое время! Звать отсюда Грайца бесполезно — он не услышит. А если и услышит, Хольгерда успеют убить. Фунтик на таком расстоянии магический щит не поставит. Оставался один выход — лететь на эшафот! Причем, лететь одной, объяснять что-либо друзьям тоже нет времени.

Я скинула заплечный мешок, расправив крылья и начала неумело подниматься в воздух. Сейчас мне было плевать, умею я летать или нет. Раз есть крылья, я должна это сделать!

— Ты куда? — крикнула мне Вирджина, заметив мои маневры, но я уже неслась над толпой. По площади пронесся гул, меня все заметили. Я же летела, не знаю, каким чудом. Неумело, неровно, перебирая крыльями, как человек, не умеющий плавать. Когда от страха делаешь множество бессмысленных движений, но они все равно каким-то чудом продвигают тебя вперед. Я заодно помогала себе и руками ногами, загребая воздух. Не хочу даже представлять себе, как это выглядело со стороны.

Я видела, как Хольгерд рванул ко мне с эшафота, но магическая цепь отбросила его назад. Палач рядом с ним и не думал приступать к казни, засмотревшись на мой шедевральный полет. Вокруг меня засвистели арбалетные болты. Уворачиваться я не умела, но в меня явно было сложно прицелиться: меня дергало в разные стороны, я и сама не понимала, где окажусь в следующий момент. И все-таки меня достали. Раз! Стрела прошла сквозь крыло, прорвав дыру. Ой, как больно! Ничего, не страшно, до свадьбы заживет. Два! Другая стрела чиркнула по руке. Три! Арбалетный болт впился в голень. Боль обожгла ногу. Но лететь не мешала.

— Не стрелять! — кричал с эшафота Хольгерд.

— Не стреляйте! — вторили ему некоторые люди из толпы.

Как я потом узнала, Грайц тоже кричал именно это, увидев, кто летит над его подданными. Я же видела только Хольгерда, протянувшего ко мне руки. Я спикировала прямо в его объятия, вцепившись в любимого изо всех сил. Успела! Мы целовались на эшафоте, на виду у всей толпы, наши слезы и кровь перемешались, оставляя грязные разводы.

— Я люблю тебя, я люблю тебя! — повторял Хольгерд, как заведенный. — Как я сожалел, что не успел сказать тебе это! — он целовал меня, вытирая мои кровь и слезы, а я была абсолютно счастлива.

— Я тебя тоже люблю! — сказала я в первый раз в своей жизни. Наконец-то я влюбилась так, что снесло голову, так, как описывают во всех романтических книгах. Любовь существует, да здравствует любовь! Я не боялась смерти, понимая, что сейчас для нее лучший момент. Пусть меня убьют, мне ничто не страшно рядом с моим вампиром.

Не знаю, сколько мы так стояли, обнявшись, на эшафоте. Вокруг нас происходило какое-то движение, кто-то что-то кричал, кто-то уходил-приходил. Но нас никто не трогал, даже не пытаясь расцепить.

Потом друзья рассказывали мне, что как только я прилетела к Хольгерду, над площадью повисла тишина. Никто не знал, что делать и как на это реагировать. Вампиров тут не жаловали, их казнили, но наша любовь и моя безумная выходка поразили всех. Поэтому, когда Грайц объявил с балкона, что его новое правление будет как суровым, так и милосердным, поэтому он дарует жизнь во имя любви, толпа взревела. Все радостно подкидывали вверх шапки и обнимались, прославляя справедливого правителя, наделенного добрым сердцем.

У эшафота мне вынули стрелу из ноги, быстро забинтовав рану. Я даже не почувствовала боли. Кто-то вытер с меня кровь, хлещущую из руки, забинтовали и руку. Все это время меня держал Хольгерд, так что боли я не чувствовала. Нас провели во дворец, в огромный зал, куда уже спустился его величество Грайц.

— Так-так, Синеглазка, — протянул он, хмуро оглядывая нас с Хольгердом. — Опять бесцеремонно вторгаемся в мою жизнь?

— Простите, — вздохнула я, чуть улыбаясь. Мне сейчас море было по колено. — Так получилось.

— Так себе получилось, откровенно говоря. Теперь весь Брюменталь на ушах стоит, прославляет меня, милосердного. А я не милосердный! Я очень даже жестокий. И хочу, чтобы эту истину усвоили все мои враги, — он сурово посмотрел на Хольгерда.

— Я вам враг только потому, что вампир? — спросил Хольгерд, твердо глядя в глаза предводителю.

— В моем королевстве это существенный недостаток. Впрочем, закон об особых подданных королевства уже готовится. Видимо, надо поторопить советников. Это закон о вампирах, присягнувших на верность королю.

— Я всегда готов присягнуть истинному королю, — тут же ответил Хольгерд. А я вдрогнула: ну вот зачем дразнить Грайца, учитывая, что мы находимся в полной его власти? Предводитель ожидаемо вспыхнул.

— Моя коронация состоится послезавтра! И если я не услышу присяги, вернешься на эшафот! — прорычал он. — Отвести их в покои бывшего принца, накормить. Но глаз не спускать. Особенно с этого…

Весь день мы провели на ногах. Покои принца располагались в башне, так что вид на город открывался изумительный. Но насладиться им нам не дали. Скоро к нам привели Эльтонта и Вирджину. Оказалось, что они так и стояли на площади, в шоке от моей выходки. Потом их обнаружили, и они решили сдаться без боя, увидев, что нас вроде не казнили. За ними понуро тащился гоблин.