часовых. Он, вероятно, отошел от своего поста по нужде. А может быть, делал обход и просто остановился в этом месте. Поль ждал, пока шаги часового не затихнут совсем. Он почувствовал неудержимое желание бежать что есть силы, вверх, в горы, в безопасность. Однако он заставил себя быть разумным и остался на месте. Затем, как бы наказывая себя за нетерпение, он сделал один осторожный шаг, еще один, потом остановился и прислушался. Ни звука. Только еле слышный шелест листвы под ночным ветерком.

Через двадцать минут он достиг того места, где тропинка делала зигзаг и поворачивала на юг. Но Поль продолжал идти на север еще минут двадцать. Только после этого он позволил себе зажечь фонарь, прикрыв его ладонью. Склон горы был теперь круче. Мгновенной вспышки света было достаточно, чтобы продвинуться на шаг или даже сразу на два. Подождав, он снова зажигал фонарь и делал еще шаг. Ему потребовалось около четверти часа, чтобы найти то, что он искал,— большой валун под сухим деревом. Между деревом и валуном было поросшее мхом углубление. Он осторожно вполз туда и, стараясь не шуршать бумагой, позволил себе съесть кусок шоколада.

До сих пор все шло неплохо. Здесь он подождет до рассвета.

СРЕДА, 12 АВГУСТА

8 ЧАСОВ 15 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ

Хоуп их ждала. Она встала ни свет ни заря и теперь, притаившись в гостиной на диване, украдкой смотрела сквозь тюлевые занавески на улицу, боясь увидеть что-нибудь необычное: движение солдат, грузовиков, джипов или, боже упаси, санитарную машину или людей с носилками. Но еще она ждала их, посланцев из полевого госпиталя. Это она с Полем не обсуждала: догадка возникла лишь после того, как он ушел. Теперь Хоуп была уверена, совершенно уверена, что основная цель этих ежедневных двукратных «медицинских» осмотров — пересчет людей. И очень скоро они узнают, что Поль исчез. Надо постараться как-то это отсрочить. Взглянув в окно, Хоуп поняла, что надолго отсрочить не удастся,— к ее дому, сохраняя военную выправку, решительно направлялись двое солдат. Часы показывали только начало девятого, а они уже тут как тут. Хоуп спряталась за спинку дивана, чтобы они не могли видеть ее, а она их. На крыльце послышались шаги, потом раздался звонок. Хоуп замерла, решив подождать, когда позвонят еще раз. Услышав второй звонок, она еще чуть-чуть помедлила. И тут вдруг увидела, что у нее на ногах кеды.

Проснувшись, она нашла нелепый пеньюар, который купила в Мексике, чтобы немножко подбодрить себя, и надела. Тщательно завязала ленты на шее. Но пол оказался холодным, и она обула кеды. Теперь их надо было снять. Развязывая шнурки, она отозвалась:

— Иду! Сейчас, сейчас!

Хоуп скинула кеды и посмотрела на себя в зеркало, висевшее в прихожей. Пеньюар смотрится отлично. Босые ноги тоже. Но волосы! Они уложены слишком аккуратно. По привычке Хоуп причесалась, когда встала. Взлохматив рукой голову и опустив прядь волос на лицо, она еще раз взглянула в зеркало. Прекрасно. Теперь она выглядела так, словно только что выбралась из постели. Именно этого она и добивалась. Слегка приоткрыв дверь, Хоуп через щелку приветствовала солдат.

— Доброе утро, мадам,— сказал один из них.

— Здравствуйте,— ответила она, притворно зевая.

— Извините, мадам, за беспокойство. Но уже девятый час. Вам следовало явиться в госпиталь.

— Боже мой! — воскликнула Хоуп.— Неужели уже так поздно? Я потеряла счет времени.

— Боюсь, что да, мадам.

Другой солдат откашлялся и, опустив глаза, произнес смущенно:

— Не сочтите за обиду, мадам, но мы были в доме миссис Дженкинс, чтобы узнать о самочувствии мистера Донована. Но его там не оказалось. Похоже, он не ночевал дома — его постель не тронута. Мы подумали… я думал, и майор тоже… может быть, он… то есть…

— Ну конечно,— воскликнула Хоуп, прерывая его сбивчивое объяснение,— мистер Донован здесь, у меня. Вчера вечером он плохо себя почувствовал, и я не отпустила его домой.— Она стыдливо опустила глаза.— У него была трудная ночь. Ничего, если мы зайдем чуть попозже? Сейчас он спит, и ужасно не хочется его будить.

Она снова улыбнулась и, проведя рукой по волосам, откинула будто бы сбившиеся на лоб пряди.

— Так можно нам зайти попозже? Не могли бы вы все объяснить врачам?

— Ну, мадам, я не знаю, нам приказали…

— Прошу вас,— перебила она солдата, пустив в ход всю силу своих голубых глаз.

— Ах, черт возьми, думаю, можно. Как ты считаешь, Джек? — спросил он, обращаясь к товарищу.

— Приходите через час. Скажем, в девять часов. Я думаю, до этого времени они подождут. Главное — мы теперь знаем, что мистер Донован здесь.

Хоуп послала им воздушный поцелуй, сказав:

— Большое спасибо! Улыбнувшись, она закрыла дверь.

Какая дешевка, абсурдная, глупая. Но она своего, добилась и выиграла для Поля целый час.

9 ЧАСОВ 30 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ

Поль выбился из сил. Еще не наступила дневная жара, а он уже весь в поту, как свинья. Но разве свиньи потеют? Нет! Дыхание было тяжелое, обжигающее. Ноги дрожали. Головная боль возобновилась с прежней силой. Ему представилось, что его тело— нечто от него отдельное, какой-то старый автомобиль, взятый напрокат, на котором теперь приходится ехать по ухабистой дороге.

Поль спешил. Едва рассвело, он устремился вперед, считая, что в утренние часы у человека больше энергии и легче идти. Пока не обнаружат его побег и не начнут искать, он должен уйти от Тарсуса как можно дальше. До сих пор все шло нормально, подумал он. Поль настойчиво двигался вперед, ставя перед собой задачу на каждые полчаса, но порой укладываясь только в сорок минут. Он уже миновал три довольно больших холма и обошел высокую гору.

По карте до Туэле было почти пятнадцать миль. Пятнадцать миль — это, конечно, напрямик. А по пересеченной горной местности расстояние увеличится вдвое, миль тридцать ему преодолеть придется. Таков был план «А», предполагающий, что преследование военных, как обычно, ограничится перекрытием дорог и поисками с вертолетов. Конечно, предугадать ничего нельзя. Остается только ждать, что они предпримут. Если поиски окажутся более серьезными, тогда он не рискнет подойти к Туэле, а продолжит свой путь через хребет Окуир в сторону Солт-Лейк-Сити.

Поль сел передохнуть. Он позволил себе еще один пятиминутный перерыв. На сей раз, чтобы съесть немного шоколада и проглотить таблетку. Он не хотел злоупотреблять