— Я была бы вам очень благодарна.

— Пусть сидит, если хотите, — тут же оттаял он.

Я подошёл к Пугалу и попросил:

— Будь добр, веди себя прилично. Как ты видишь, здесь полно ведьм, и если их что-то разозлит, я вряд ли смогу тебя прикрыть.

Оно обиженно кивнуло, мол, я не собиралось делать ничего плохого.

Я взял Геру под руку, и мы пошли по ярко освещённой площадке в сторону мраморной лестницы, ведущей в башню. Позади на посадку заходила хрустальная карета, и я хотел убраться с глаз Асфир как можно быстрее.

Перед нами шёл пехотный капитан с нашивками гвардейского полка из Сигизии. Он только что прилетел на тяжеленной аркебузе и теперь, взвалив её на плечо, скрипел новенькими, начищенными ботфортами.

Встречающая делегация была на редкость разношёрстной. Кроме двух вышколенных слуг-людей в тёмно-синих парадных ливреях здесь стоял почётный караул из козлоногих анжгрисов, вооружённых серебряными трезубцами. На их обычно голые мускулистые торсы были натянуты чёрные сорочки и камзолы, сливавшиеся цветом с шерстью на лохматых ногах. Неприятные лица, соединявшие в себе и человеческие и животные черты, выглядели отталкивающе — искажённые, с крючковатыми носами, глубокими складками, тёмной кожей, козлиными бородками и бледно-жёлтыми глазами с вертикальным зрачком. Когда мы проходили мимо, анжгрисы негромко стукнули пятками трезубцев, приветствуя нас.

Возле самых дверей нас ждали две улыбчивые девушки и существо, названия которого я не знал. Больше всего оно напоминало двуногого таракана с длинными, в два человеческих роста, тараканьими усами. Они противно шевелились, точно так же, как и жвалы на получеловеческом лице.

— Что это было? — спросил я, когда мы миновали встречающих.

— Житель Кайзервальда.

— Надеюсь, их не будет за столом, иначе мне кусок в горло не полезет.

— Кстати, у его народа неплохие магические задатки, — заметила Гера дипломатично, — особенно если это касается некромантии.

— А что, некромантия теперь разрешена просвещённым миром?

— Ну, если её назвать танатологией[38], то многих это перестаёт пугать. К тому же попробуй доберись до тараканов, сидящих в Кайзервальде.

Снизу лилась музыка, раздавался смех и гул множества голосов. Когда мы вошли в длинный, ярко освещённый зал, анжгрис в ливрее оглушительно стукнул церемониальным жезлом и громогласно провозгласил:

— Госпожа Гертруда фон Рюдигер со спутником!

Празднование ничем не отличалось от обычных балов и пиров. Никаких пляшущих на столах обнажённых красоток, прыжков через пламя, нечеловеческих воплей, запаха серы или что там ещё должно быть на приличном ведьмовском шабаше? Всё чинно и пристойно, если не считать юной ведьмы в остроконечной шляпке, страстно целующейся в уголке с колдуном. Я даже испытал некоторую степень разочарования от столь унылого торжества.

Особой магии и чародейства тоже заметно не было, если исключить сияющие шары-фонари, плавающие под потолком. В соседнем зале в танце кружились пары и грохотала музыка. Гера лишь бросила туда взгляд и сказала:

— Держись рядом, следует поздороваться с герцогом.

— Тебе не кажется, что помещения здесь куда больше, чем должны быть?

— Всё верно, — безразлично ответила она, кивнув какой-то знакомой. — Так многие чародеи поступают. Со своими комнатами я проделала такой же фокус. Знаешь ли, очень удобно — если надо, хоть на лошади скачи по столовой.

Трое мужчин, которые в обычной жизни вряд ли бы заговорили друг с другом (один с цепью бургомистра, другой — сущий головорез с большой дороги, а третий — крестьянин, судя по его рубахе, штанам и обуви), травили байки и дымили трубками. Рядом на руках кавалера хохотала дама. Чуть дальше слуги разносили кувшины с вином. На нас посматривали, но без особого интереса и любопытства, а когда анжгрис объявил о появлении госпожи Асфир, так и вовсе всё внимание оказалось направлено в другую сторону.

— Гертруда, рада видеть тебя в добром здравии! — помахала веером какая-то женщина, по внешности — миловидная тётушка из зажиточных горожан.

— И я вас, госпожа Белладонна.

Высокий старик с залысинами и бакенбардами оказался рядом, элегантно поцеловал моей спутнице руку и сказал мне:

— Вам крупно повезло, молодой человек.

Он растворился в толпе, прежде чем я успел что-нибудь ответить.

В меня едва не врезалась стая хохочущих крылатых миниатюрных людей. Гера негромко рыкнула на них, и каменные феи, а это были именно они, звеня и пища, ринулись к потолку, гонять шары света.

В следующем зале можно было ослепнуть от бриллиантов на женщинах и золота на костюмах мужчин. Здесь сильно пахло грозой, сиренью, свежей весенней зеленью, а также дорогим табаком. На стенах, задрапированных редчайшим шёлком, висели гербовые щиты и огромные картины с пейзажами гор и лесистых рощ.

Герцог Элиас Войский сидел в кресле с резными ножками и, опустив руку на вычурный подлокотник, с живейшим интересом слушал высокого воина-кондотьера с алым платком на шее, в кирасе и с тяжёлой шпагой.

У герцога был мощный подбородок, глубоко посаженные глаза, густая светлая шевелюра и тонкий шрам под левым ухом, тянущийся по углу челюсти, словно какой-то вьюн. Он поднял на нас тёмные глаза, как видно, узнал Гертруду и расплылся в улыбке.

— Ваша светлость, спасибо за приглашение на бал, — сказала Гера.

— Госпожа фон Рюдигер, я рад, что вы смогли прийти. — Его голос был неожиданно громким, гулким и сочным. Таким хорошо командовать на полях сражений.

— Позвольте представить вам моего спутника, господина Людвига ван Нормайенна.

— Будь моим гостем, страж. — От его пытливого взгляда не укрылась рукоять моего кинжала.

— Почту за честь, ваша светлость, — поклонился я.

— Хорошо ли вы добрались?

— Спасибо. Великолепно, — вежливо ответила моя спутница.

— Как поживает ваш дядюшка?

— Вполне здоров, благодарю вас.

— При случае передайте ему наши наилучшие пожелания. И мои и моего брата-короля.

— Всенепременно.

— А теперь не смею вас задерживать. Веселитесь, сегодня замечательная ночь. — Движением руки он показал, что мы можем быть свободны.

— Что ты о нём думаешь? — спросила у меня Гертруда, когда мы отошли подальше.

— Я думаю, что, если он узнает о том, что ты хочешь сделать, он порвёт нас голыми руками, — тихо ответил я.

— Как странно… у нас абсолютно одинаковые мнения, — подтвердила она мои самые худшие опасения. — Это говорит о том, что всё надо сделать хорошо.

— Насколько он могучий колдун?