– Половец, что ли? – спросила Ольга.

– Нет-нет! – испугался человек. – Я русич, княгиня. В рабство попал. Бежал от печенегов в степь. Три года таскали за собой на аркане. Опостылели.

Он не знал, что Ольга больше не княгиня. Впрочем, в отсутствие Святослава Киевом по-прежнему правила она. Во всяком случае, присутствовала на советах, принимала бояр и распоряжалась городской казной.

– Зачем вы его привезли? – спросила она у дозорных, придерживая за плечо Владимира, норовящего подойти к пленнику поближе.

– Он говорит…

Перебив ратника, худой человек в половецких штанах выкрикнул:

– Степь идет на Киев. Тьма-тьмущая. Где войско пройдет, там травы больше нет.

– А ты, значит, быстрее коней бегаешь? – спросила Ольга.

Леденящий страх уже разливался по ее жилам. Она сразу поняла, что человек говорит правду, но на самом донышке ее сердца теплилась надежда, что она видит перед собой сумасшедшего, проходимца или же лазутчика, посланного для того, чтобы смущать умы киян.

– Печенеги Чернигов берут, – был ответ. – Потом ваш черед.

Надежда в сердце Ольги угасла. Ей казалось, что ее ноздри улавливают горький запах гари, доносимый ветром из степи.

– Что стоите? – крикнула она гридням, окружившим пленника. – Совет созывайте. И воевод – всех, какие есть.

– Одни сотники в Киеве, – тоскливо напомнил старший гридень. – Все войска Святослав увел.

Люди, находившиеся во дворе, потрясенно умолкли.

Забравшись на сторожевую башню, Владимир взялся за бревна обеими руками, подпрыгнул и повис, лежа грудью на ограде.

– Осторожней, княжич, – попросил сторожевой воин, не посмевший прогнать неожиданного гостя. – С меня голову снимут, если что.

– Не боись, – весело посоветовал ему Владимир. – Я ловкий.

– Тут посторонним не положено.

– Я не посторонний. Скажи лучше, как этот вал насыпали? Лопатами землю гребли?

Стражник тоже перегнулся, глянув вниз.

– Нет, княжич. Сбивали клети из бревен, а потом уж туда землю носили мешками. Я тоже руку приложил. Ров копал.

Проследив за движением его пальца, Владимир равнодушно отвернулся и стал смотреть на дорогу, ведущую к воротам. К мосту приближалась ватага коробейников, едва заметных из-под своей поклажи. За ними следили смерды, высунувшись из своих землянок, понарытых вдоль дороги. Были тут и убогие хибары, которым не хватило места внутри городских стен. Там и сям горели костры, стучали топоры, пищали малые дети. Еще дальше виднелись стада на пастбищах.

– Что это они? – пробормотал стражник, оставшийся рядом с Владимиром, чтобы поддержать его в случае чего. – Ополоумели?

С той стороны, куда клонилось солнце, мчались, раскачиваясь, возы, перед которыми бежали упряжки, нещадно стегаемые кнутами. Один воз, налетев колесом на камень, с грохотом опрокинулся, рассыпая бочки. Лошади, не в силах остановиться, поволокли разваливающийся остов по пыли.

Другой воз с ходу влетел на мост, развернулся поперек и перегородил путь тому, что ехал следом. Кони, запутавшись в постромках, дергались из стороны в сторону и пронзительно ржали. Из разодранных мешков поднималось облако мучной пыли.

Что так напугало купцов, которые везли товары на торги?

– Печенеги! – донеслось до ушей Владимира. – Уже близко!

– Затворяй ворота! – надсадно заорали у подножия башни.

– Стой! Стой! – заголосили возчики. – Вы что творите, стервецы? Не бросайте на погибель.

Стражник, стоявший рядом с Владимиром, выругался так, словно совсем забыл, что рядом с ним находится отрок, являющийся к тому же княжеским сыном. Его челюсть отвисла, глаза вылезли из орбит.

Проследив за его взглядом, Владимир увидел желтоватую тучу, поднимающуюся над зелеными холмами и рощами. С той стороны раздавался ровный нарастающий гул, какой производит множество скачущих конников.

– Мать честна…

Стражник опять выругался.

– Печенеги! Печенеги! – вопили повсюду.

Из хижин и землянок валили люди, надеющиеся укрыться за крепостными стенами. По лугу разбегались крохотные фигурки пастухов.

– Брысь отсюда! – скомандовал с неожиданным спокойствием стражник. – К мамке беги. Скажи ей, беда пришла.

Владимира не пришлось упрашивать. Он кубарем скатился по узким лестницам, присоединив свой тонкий, пронзительный голос к общему хору, потрясающему Киев.

Печенеги!

До сих пор их орды совершали набеги лишь на окраины Руси, но этого хватило, чтобы внушить ужас даже тем, кто до сих пор с ними не сталкивался. Нападая внезапно, они рубили кривыми мечами мужчин, а детей и женщин уводили в рабство, бросая по пути изнасилованных и замученных до смерти. Говорили, что ради забавы они вспарывают пленникам животы и набивают колючками. Девок сажали на колья и, пируя у костров, со смехом наблюдали, как те корчатся. А то, бывало, поотрубают людям руки-ноги и бросят на мелководье.

Выследить и покарать их за бесчинства удавалось редко. Печенеги были неуловимы, потому что постоянно кочевали и меняли места своих стойбищ.

Глядя со стены на катящуюся лавину всадников, дружинники молились, крестились и шептали заклятия – кто во что горазд. Передовой отряд печенегов налетел на толпу, беснующуюся у запертых ворот. И вот уже всадники рассыпались по округе, ловя женщин и забрасывая их поперек седел. Кто-то сигал с моста в ров, кто-то удирал вдоль стен, кто-то пытался спрятаться в кустах и скирдах.

Сверху полетели стрелы, попадая как в печенегов, так и в их беззащитных жертв. Прикрываясь щитами, всадники отступили, скрывшись в сплошной толпе, затопившей все пространство перед городскими укреплениями. Очутившись вне досягаемости от лучников, печенеги разразились жутким воем, похожим на волчий. Быстроногие скакуны понесли их вокруг Киева в поисках самого уязвимого места для нападения.

Мало кто из печенегов имел кольчуги и латы, но почти все носили острые колпаки, блестящие в солнечных лучах. На скаку они крутили кривые мечи и пускали ответные стрелы, не долетающие до верха стен. Снова и снова звучал тысячеголосый вой, от которого стыла кровь в жилах.

Там и сям всадники бросали коней на крепостные валы, как бы проверяя, насколько прочна защита. Лучники, перебегая по стене с места на место, создавали впечатление, что их гораздо больше, чем на самом деле. Били они точно. Стрелы то и дело повергали наземь коней и всадников. Уже десятки, если не сотни их валялись и катались по земле, пропитанной кровью.

Те печенеги, которые ухитрялись с разгона взлететь на вал, били из луков в ответ, но урон, нанесенный ими, был незначителен. Уворачиваясь от стрел, они уносились обратно на простор, откуда бранились и грозили кулаками.