Похоже, ушли в небытие и жанры старой журналистики. С газетных полос исчезли фельетоны, проблемные статьи, публикации на темы морали, очерки, портретные зарисовки. Когда-то ими зачитывалась вся страна. Газетные материалы все заметнее приобретают коммерческий характер. Опытный глаз безошибочно угадывает ловко закамуфлированную косвенную рекламу, за которую фирма отстегнула автору определенную сумму. Но — значительно меньше тех денег, которые пришлось бы платить газете при «живой» рекламе. А так заплачено ее конкретному работнику. Вполне возможно, что он поделился полученной суммой с человеком, от которого зависит расположение материалов на полосе. Все крупнейшие коммерческие структуры имеют «своих» журналистов во всех более-менее популярных изданиях.

Работая над пакетом постановлений ЦК по вопросам средств массовой информации в 1989–1990 годах, мы в самом кошмарном сне не могли представить себе, куда зайдет через пару лет стихийно развивающаяся, брошенная всеми журналистика.

Труд журналиста — весьма сложный. Понимая это, мы разрабатывали такую систему мер, которая держала бы его в хорошей профессиональной форме, способствовала стремлению к постоянному поиску, безупречной точности, выверенности и продуманности оценок. Журналист должен отличаться компетентностью, инициативностью, чувством нового, целеустремленностью в доведении дела до конца. От него требуется гражданское мужество в отстаивании государственных интересов, в борьбе с теми, кто наносит вред престижу нашей страны, нашему народу, бросает тень на политические и экономические реформы.

Я нисколько не лукавлю, рассказываю все, как было. Если кто-то сочтет, что сектор печати ЦК и работавшие там люди требовали от редакционных коллективов чего-то невозможного, я готов выслушать любые, даже самые острые замечания в свой адрес. Думаю, цековские «кураторы» ничему плохому журналистов не учили. Наоборот, эти рекомендации не потеряли своей актуальности и сегодня, безусловно, с поправкой на время и изменившиеся идеологические установки. Я погрешил бы против истины, если бы не сказал, что наши рекомендации партийным журналистам были выдержаны в духе решений пленумов ЦК КПСС. Но общая тональность, повторяю, была патриотической, направленной на консолидацию общества.

Разве такая задача не стоит сегодня? Думаю, нынче она даже острее, чем была в конце восьмидесятых. Когда Союз распался, печать была полна уже не ноток предвзятости и неуважительности в отношениях одного народа к другому, а прямых обвинений друг друга. Но ведь прошлое учит: в самые крутые времена единство удваивало, удесятеряло наши силы. И жаль, например, что кое-кто легко забывает о помощи, полученной от России в трудные дни, считая сегодняшние успехи своей независимой республики своей же личной заслугой. Меня, например, в конце девяностых потряс факт: в смоленских селах численность населения оставалась почти вдвое меньше, чем было до войны. Скажу откровенно: когда я вижу непреодоленные изъяны российского Нечерноземья, мне, белорусу, становится стыдно за наше общее беспамятство.

В пылу политических баталий, дележа имущества и опьянения от свободы мы забыли о том, что журналист должен быть выше мелких раздоров и страстей. Забыли, что когда-то великий Пушкин назвал журналистов сословием людей государственных. Вхождение в рынок изменило многих моих коллег до неузнаваемости. Вмиг были забыты благородные порывы, которые заставляли оставлять все свои личные дела и ехать на край света, чтобы защитить неизвестного тебе человека. Притом защитить безвозмездно. Разве можно было считать вознаграждением те жалкие гонорары, которые положены были за написанные жаром сердца газетные столбцы, производившие переворот в душах читателей? Куда все это девалось? Где стремление помочь людям, обществу, стране?

Мы в секторе с тревогой отмечали: новые, повышенные требования к работе прессы оказались не всем по плечу. Из командировок привозили данные, свидетельствовавшие о том, что немало журналистов местных газет не имели четкого представления о публицистических средствах расширения гласности — каково-то им будет в условиях свободы печати? Многие испытывали боязнь при разработке новых тем, связанных с кардинальными экономическими и политическими реформами. Здесь, несомненно, сказывался недостаток необходимых знаний. И самый существенный недостаток — неглубокое проникновение в жизнь, смутное представление о том, чем же занимаются органы государственной власти, хозяйственники.

Наш замысел о коренной реформе подготовки журналистских кадров в стране руководством ЦК был одобрен. В гуманитарном отделе согласились с сумасбродной, на первый взгляд, затеей — поиском «бесхозных» гениев, созданием альтернативных средней школе, усреднявшей своих воспитанников, учебных заведений. Все мы прекрасно видели: в обществе, где одаренность брошена на самовыживание, путь талантливых людей к вершинам творчества зависел от многих случайностей.

Вся история развития нашей единой средней школы убеждала: требуется многообразие форм воспитания и обучения. Лично я мечтал о лицеях для литературно одаренных детей и молодежи. Когда-то лицеи были во многих губернских городах России и состояли из гимназических и университетских классов. Вспомним, какую блестящую плеяду выдающихся государственных деятелей, дипломатов, философов, поэтов дал один только Царскосельский лицей, в котором учился Пушкин.

Горько признать, но наша страна и сейчас не знает, сколько у нее талантливых детей, молодежи. Весь мир считает их, а нам недосуг. Раньше мы тщательно считали другое: грузчиков — 579 тысяч, кладовщиков — 422 тысячи, чернорабочих — 882 тысячи. Знали даже, сколько обрубщиков сучьев — 58 тысяч. А вот сколько одаренных детей — сведений не было. Вместо методик для одаренных разрабатывали методики для обучения отстающих — и гордились своими достижениями!

Задуманное, к сожалению, осуществить не удалось. На Старой площади остались проекты, разработки, наброски. Взять их с собой не разрешили — такое указание получили охранники от новых властей.

Реформа подготовки журналистских кадров, над которой мы работали последнее время, мыслилась как насущный вопрос ближайшей перспективы. Однако мы рассматривали его в качестве второго этапа перестройки печати в стране. Первый этап мы все же успели осуществить, и это доставляло мне немало приятных минут. Речь идет о приведении структуры средств массовой информации в соответствие с политической системой общества.

Нельзя было не видеть, что некоторые издания работали вхолостую, а в иных и вовсе не ощущалось потребности. В системе средств массовой информации было немало застывшего. Достаточно сказать, что она не менялась с послевоенных времен, хотя, по логике, должна быть гибкой, учитывать потребности различных общественных слоев.

С этой целью мы начали ломать закостеневшую структуру печати. Вместо прекративших свой выпуск «Социалистической индустрии» и «Строительной газеты» была создана новая газета — «Рабочая трибуна», вместо упраздненных журналов «Политическое образование» и «Агитатор» — журнал «Диалог», вместо журнала «Советы депутатов трудящихся» — журнал «Народный депутат». Появились, в соответствии с решением ЦК, новые еженедельники «Союз» и «Сын Отечества», «Ветеран» и «Семья», журналы «Мы» и «Трамвай», много других новых изданий на местах.